Отрывок из новой книги Мастера Сия:

«СМЕРТЬ И ВОСКРЕСЕНИЕ ГРИГОРИЯ СКОВОРОДЫ»

 

 

 

“Мир ловил меня, но не поймал”, – завещал Сковорода.

 

Не горит сено, не коснувшись огня,

сердце не любит, не коснувшись красоты.

Мир сгорая в тебе,

распинается!

Для мира во Мне распинаешься ты.

                                               Сия.

 

 

 

 

 

Вопрос: Сия, что побудило вас говорить о Сковороде, разве для этого вы достаточно его знаете?

 

Я ни знающий, ни незнающий. Я не философ, не теолог и не ученый. Я не принадлежу ни к одной из религий, ни к одной из политических или из каких-либо других организаций. Полит­и­ки, философы, теологи говорят "о", они ходят вокруг да около, но никогда не говорят глав­ного. Я не собираюсь говорить о Сковоро­де, я буду говорить устами Сковороды, предос­тавив ему себя в качестве проводника.

Как-то же он должен защитить себя от всех этих спекуляций, которые разыгрываются с исполь­з­ованием его имени вот уже третье столетие, после того как тело его покинуло нас. Поэтому Сково­рода сам будет говорить через меня. Я не препятствую, напротив, предоставляю ему такую возмож­ность. Отныне я становлюсь его голосом. Это единственный способ говорить о нем.

Сковорода абсолютно реален, но все, что вы зна­ете о нем – это лишь ваши идеи, абстракции и представления. Это ваши домыслы и догадки о нем, не более того. Поэтому я не буду говорить о Сковороде, я не собираюсь давать вам новые идеи. Я не буду говорить о нем, как о чем-то отдельном от себя. Все, что бы я ни сказал, это будут слова самого Сковороды, особенно там, где мне придется исправлять допущенные им ошиб­ки или дого­в­­а­ривать то, что он не договорил.

Сковорода – это не часть истории. Он – часть вашего бытия, он ступень вашего бытия. Просто вы этого не осознаете, потому что вы осознаете лишь нечто отдель­ное от себя как объект, ситуа­цию или событие, оформ­лен­ные в знания и принадлежащие им значения в кон­тексте слу­чив­шегося. Но вы не осознаете себя осозна­нием, вы не осознаете себя созна­нием Сково­роды. Проснитесь, и вы узнайте. Он – не знания, он – прояв­ление Единого в нас Сознания. Для того чтобы узнать Сково­роду, вам не нужно погру­жать­ся в историю его человеческой жизни. А те, кто делают это, просто глупцы.

Вам нужно отправиться во внутреннее путе­шествие, в себя. Вам нужно узнать себя. Там вы не встретите Сковороду, который бродил по дорогам Малороссии, вы не встретите его, если вернетесь на два с половиной столетия на­зад в прошлое. Его там нет, потому что там есть только прошлое: факты и события, касаю­щиеся его человеческой жизни, его тела и имени как ваши пред­ставления о нем, как ваши мысли. Оставьте это, такое исследование Сковороды оставляет вас лишь в мире ваших иллюзий, в мире ваших представлений, то есть вне реальности вас, что не возвращает вас к осознанности, а наоборот.

Просто идите внутрь, туда, откуда мысли рож­даются, там вы встретите истинного Сковороду, а не собствен­ную иллюзию о нем, даже если она была построена на фактическом материале его человеческой жизни. Что­бы узнать истину вам придется расстаться со своими представлениями, со всеми свои­ми верова­ниями, концепциями и идеями, со своей зависимостью от них, что делает вас обусловленным.

Вам не нужно путешествовать во времени. Вопрос в том, чтобы вырваться за пределы времени. Потому что ваше сознание существует вне вре­мени и пространства. Оно есть в это самое мгновение, то есть сейчас и в этом самом месте, то есть здесь. Не нужно себя ограничи­вать, не нужно ограничивать сознание фактами и исто­ри­ческими событиями, которых уже нет, кото­рые абсо­лют­но не имеют никакого значения. Они только связы­вают вас и обуславливают.

Я не знаю ничего о человеке Сковороде, и это меня не интересует, но я знаю о себе. И оттуда я могу узнать о лю­бом, кто проснулся от сна заблуждений и представ­лений ума. У меня нет необходи­мости представлять, что происходит, мне не нужно знать, пото­му что я есть до знаний, я есть то, откуда они случают­ся. Поэтому я знаю Сковороду, но не отдельного от себя, а как себя самого. Знаю точно так же, как я знаю каж­дого из вас, вас как себя самого.

Вопрос не в том, чтобы знать Сковороду, как человека. Сковорода – не человек, он – не знание. Свидетельствования, которые Сковорода оставил, говорят сами за себя. Они не от имени человека, не от ума, а от самого Духа Сознания, от имени самой Истины, то есть Единого нас Сознания, благодаря которому мы есть, благодаря которому есть все существование.

Оно всегда прежде всего и никому не принадлежит, лишь свидетельствует себя через все случающееся здесь как мир явленный. Если вы осознаете себя Единым Сознание всех нас, вы осознаете себя Истиной, не умом, не фактом, не знанием, вы почувствуете свой вкус во всем.

Вкус сознания везде один и тот же. Чтобы его узнать, вам нужно исследовать себя как осознание. Не как его результат и даже не как сам процесс осознания, а как то, без чего никакое осознавание не случается. Вам придется познать себя самим истоком, самими корнями осознанности. События не важны, история не важна, с кем бы она ни происходила. В какое время, в каком веке, в какой стране, нет разницы. Познание себя в осознанности – это высший безвременный опыт, который предстоит вам пройти. Это опыт ради которого рождается каждое человеческое существо, хотя реализуют его единицы.

После того, как вы однажды узнали себя не человека, не ум, не тело, вы узнали все проявления в прошлом, и не только это, вы узнали также все проявления в будущем, даже то, что еще не происходило, потому что вы познали себя там, откуда все появляется и куда все уходит, осознанностью. Познав себя в осознанности, как саму эту осознанность, вы познали все.

Вот почему я говорю вам о Сковороде. А если вы столк­нетесь с тем, что мои слова будут расхо­диться со слова­ми Сковороды, забудьте о Сково­роде! Или ис­пра­вь­те их. То, что я говорю, это не исторические иссле­­дования человеческой жизни. Я не привожу вам тезисы, содержащие новые факты из биографии Сково­роды, я просто говорю то, что случилось со мной. По-другому быть не может.

 

 

Вопрос: Несмотря на то, что Сковорода является чуть ли ни единственным представителем нации, кто так глубоко проник в Истину, до сих пор он с этой стороны остается совершенно незамеченным. В лучшем случае о Сковороде знают, как о поэте и мыслителе, но чаще знания ограничиваются лишь упоминанием о нем. Кто же он, Сковорода?

 

Григория Сковороду называют неповторимой личнос­тью в истории украинской духовности, выдающимся правос­лав­ным мыслителем, родоначальником отечест­вен­ной классической философии, наиярчайшей звез­дой на небосводе духовно-культурной жизни Украины, гордо­стью нации и пр., пр.

Но, говоря так, Сковорода лишь опускается до уровня сознания человека, то есть до уровня обыденного утили­тар­ного мышления умов социальных адептов. Человек не может понять, что говорил Сковорода, для этого нужно стать Сковородой в осознанности. Вам ни от имени науки, ни от имени политики, ни от религии или культуры не уловить Дух Истины в его словах. Человеку не уловить неуловимое, разве что исчезнуть в нем, став самой неуловимостью.

Сковорода не является символом человека ума: фило­со­фа, ученого, просветителя или культурного деятеля. Он не философ в современном понимании этого слова, он – животворящая Истина, сама Философия, Любо­мудрие, как это любил говорить он сам.

Хотя Сковорода нигде в своих произведениях прямо не называет себя ни просветленным, ни Истиной, ни Мудро­стью, не говорит ни о своей метафизической смерти, ни о воскрешении в Дух Святой, в сущности ж, Он был настоящим мистиком, всегда оставаясь иска­телем Истины, переживающим и свидетель­ствующим Ее, не философски, не интеллектуально, а по-сокра­товски, экзистенциально, то есть в осознаности себя, реально.

Сковорода вспоминает: «...встав рано, пошел я в сад прогуляться. Первое ощущение, которое я осязал сердцем моим, была некая развязанность, свобода, бодрость, надежда с исполнением. Введя в сие расположение духа всю волю и все желания мои, почувствовал я внутри себя чрезвычайное движение, которое преисполнило меня силы непонятной. Некое сладчайшее мгновенное излияние наполнило мою душу, от которого все внутри меня загорелось огнем, и, казалось, что в жилах моих пламенное течение кругооб­ращалось. Я начал не ходить, но бегать, аки бы носим неким восхищением, не чувствуя в себе ни рук, ни ног, но будто бы весь я состоял из огненного состава, носимого в пространстве кругобытия. Весь мир исчез предо мною; одно чувство любви, благонадежности, спокойствия, вечности оживляло существование мое. Слезы полились из очей моих и разлили некую умилитель­ную гармонию во весь мой состав. Я проник в себя, ощутил аки сыновнее любви уверение и с того часа посвятил себя на сыновнее повиновение духу божию».

Эти переживания побудили Сковороду, имея мысли и чувства души своей наполненными благоговением и благодарностью к Богу, посвятить себя на сыновнее повиновение Духу Святому. Проникнув в сердце через любовь, «Софiину дщерь», он коснулся мудрости не умозрительно, а через себя самого, проживая себя мудреца.

Влюбившись в себя самого, в само это божественное осознание, Сковорода испытал себя истинно в Боге, оставаясь Его любов­ником. Ибо любовник не может только размышлять, любовник не может только думать об Истине: любов­ник любит, он отважен, поэтому ищет, рискуя, жертвуя собой во имя Любви, обретаясь Любовью.

Истина – это Возлюбленная. Нельзя только думать о ней, сердце должно быть отдано возлюбленной. Поэтому он не был философом, он был любовником философии, самой любовью к мудрости, он был фило­софией в сократовском смысле этого слова. Ибо «…муд­ро­вание мертвых сердец, препятствует философ­ствовать во Христе», то есть «истина Господня, а не бесовская». Исчезновение в Истине мудрствующего ума – истинный путь к Истине.

В молитве сочиненной им же самим он просит Бога стать Сократом: «Отче наш, иже еси на небесех. Скоро ли нис­пошлешь нам Сократа, который бы научил нас наипер­вее познанию себя, а когда мы себя познаем, тогда мы сами из себя вывьем науку, которая будет наша, своя, природная. Да святится имя Твое в мысли и помысле раба Твоего, который замыслил умом и поже­лал волею стать Сократом на Руси».

Это его сокровенное желание лишь сформулировано, он это «замыслил умом», но в сути своей в нем сокрыт крик его души, крик сердца человеческого существа, крик разумности в нем, ищущей, как потерявшаяся дочь ищет мать, Истину.

Сковорода понимал, что истинное познание, истинная наука – наша, своя, природная. Нау­ка, которая не исходит от ума – периферийного, симво­ли­ческого сознания человека, обусловлен­ного выведенным, при­обретен­ным знанием. Истинная наука должна исходить из глубины самой сути свидетельствующего ее сознания.

Сковорода понимал, что поиск не может быть интел­лектуальным, он должен быть практическим, глубоко интуи­тивным, экзистенциальным. Возможно, начало должно быть интеллекту­альным, но только начало. Лишь отправная точка должна быть интел­лектуальной, в конце же он должен проникнуть в самое ядро нашего существа.

«Если хочешь что-либо узнать в истине, – говорит Ско­ворода, – усмотри сначала во плоти, т. е. в наружности и увидишь на ней следы Божии, обличающие безвестную и тайную премудрость».

Поиск начинается с внешнего, с преодоления, с переживания и проживания внешнего – плоти своей. Именно она есть следы Божии. Все мироздание есть Божии следы, свидетель­ствующие и одновременно обличающие Бога, преступающие и попирающие Его мирским, тварным, а, стало быть, и смертным.

Мысль, сотворенная плотью, – смертна, временна, иллюзорна. Она есть преступление, совершенное дважды, она есть единственный ваш грех. В мудрствовании, в умозаключении умирает сердце. Посему истинная свобода – в искуплении греха, в смерти человека, в смерти ума в любовь и в воскресении в Духа Святого, в осознанность. Истинное освобождение в сердечной любви к мудрости.

«Если Дух Божий (вошел в сердце), если очи наши озарены духом истины, то все теперь видишь по двое, вся тварь у тебя разделена на две части... Когда ты новым оком узрел Бога, тогда все в Нем увидишь, как в зеркале, – все то, что всегда было в Нем, но чего ты не видел никогда».

«Новым оком» – и значит Оком Бога увидишь «все то, что всегда было в Нем, но чего ты не видел никогда», ибо никогда тень не увидит то, что отбрасывает ее, никогда ночь не увидит день, как тьма не увидит свет.

Отсюда суть феномена Сковороды не в его культурной и просветительской деятельности в истории нации или человечества, а в свидетельствовании им себя – истинного искателя божественного Сознания Христа. «Познать себя и уразу­меть Бога – один труд». «Когда хорошо себя узнаешь, од­ним взором узнаешь и Христа».

Но именно это до сегодняшнего дня оставалось не открытым в Сковороде, потому как скрывалось во тьме умозрительного восприятия его исследователей. Ум Истину не зрит. Бессознательность – суть мудрство­вание мертвых сердец – Истину не вмещает. Именно поэтому к Сково­роде по-прежнему относятся как к философу, гуманис­ту, поэту, писателю, музыканту и даже как к борцу и защитнику прав обездоленного народа, и не как иначе.

Так, например, в предисловии к двухтомнику на украинском языке “Григорiй Сковорода” Украинского научного института Гарвардского университета, Олекса Мышаныч говорит:

“Он [Сковорода] не оставил прямых свидетельств и впечатлений о потрясениях в Украине, современником которых он был, - ни про гайдамацкое движение, ни про разрушения российским царизмом Запорожской Сечи и закрепощение крестьянства, ни про события на Гетьманщине. Сын своего времени, Г. Сковорода аккумулировал в своем творчестве взгляды той Укра­ины, которая не сберегла государственной незави­си­мости, и ее защиту – казачество, лишилась значи­тельной части своей элиты, потеряла даже свое нацио­нальное образование, полностью став колонией более сильного северного соседа.

Отрицая существующий “мир”, писатель-философ искал новые пути к счастью человека, обосновал свою программу достижения такого счастья, но она, к сожалению, осталась только одной из очередных утопий в общем развитии человечества”.

По мнению политиков и ученых Сковорода должен был оставить свои свидетельства, касающихся событий проис­ходящих в Украине, современником которых он был. Мышаныч даже упрекает его в том, что он якобы не понимал происходящего, потому как сам был сыном своего времени, другими словами жертвой.

Да, именно этот узко-национа­листи­ческий, полити­зи­ро­ванный взгляд на Сковороду и события и есть та самая "истина", которую Сковорода не заметил, пропустил. Видимо Мышаныч и не догадывается, что все происходящее в мире как факт, как событие, вовсе не интересует того, кто истинно открыт себе, кто осознает не только проис­ходящее, но и само это осознание, себя. Сково­рода выше на­ции, выше политики, он за пределами мир­ско­го. Мир так и не поймал его.

Сковорода выступает против наций, как и против поли­тики настолько, что никогда не говорит об этом. Он нас­только выступает против политики, что он даже не может быть ни «за», ни «против» нее. Если вы будете про­тив или за что-то, это делает вас своим рабом, это ловит вас в свои сети, потому что вы не безразличны к этому, оно воздействует на вас. Вы остаетесь связанны­ми с тем, «против» чего или «за» что вы ратуете. Быть «против» или «за», значит быть обусловленным этим, быть не свободным от этого, быть связанным этим. В этом суть взаимоотношений. Поэтому вы с врагами свя­за­ны даже больше, чем с друзьями.

Г. Сковорода настолько против политики, что даже ничего не говорит о ней. Но он против политики, пото­му что политика не свойственна живой природе, она не естественна для жизни. Политика – это способ выражения мертвого, то есть человека, то есть ума. Это всего лишь способ выражения мысли чело­ве­ческого ума, способ его выжи­ва­ния, то есть выживания заблуждения, иллюзии, способ выживания беспо­мощ­ности в вас.

Человек рождается беспомощным, потому что его инстинкты слабы, их нельзя сравнить с инстин­к­тами животных, а незапрог­рам­мированный ум еще не окреп. Ему не известны ни зна­ния, ни верова­ния. Он рождается свободным от наций, тради­ций, воспитания, от всего. Но в то же время он не имеет силы осознания.

Но вместо того, чтобы развивать в вас осознанность, общество пичкает вас готовыми знаниями, оно программирует вас на то, что нужно не вам, а обществу. Оно навя­зывает вам свои идеалы ценой вашей свободы. Вы родились свободным, но общество делает все, чтобы сделать вас снова несвободным, как не свободна в своей запрограммированности вся природа.

Вы родились свободными, потому что вы родились с пустым умом, табула расса. Обретая знания, человек те­ряет свободу. То есть, ум – это одновременно и ваша свобода, и ваша тюрьма. Тюрьма – в том, что вы вынуждены следовать его программам, то есть быть политиком. Свобода ума состоит в том, что он позволяет вам осознавать себя этой тюрьмой, то есть осоз­нать себя запро­граммированностью на все, что вы знаете, что вы думаете.

Политика – это амбиции, аг­рессия, насилие, это ло­вуш­­ка для ума, для вашего эго. Осознанность и политика, осознанность и ум не могут сочетаться. Быть осознанным – это, значит, от­бро­сить все, что является вашей обусловленностью с содержимым ума, отбросить эго, отбро­сить все ваши амбиции. Ваша оеальность – это откры­тый ум. Если вы отбрасываете амбиции, политика, религия исчезают.

Все те религии, кото­рые вы видите вокруг себя: мусульман­ство, христианство, иудаизм, буд­дизм, все эти новые религиозные направления, все они абсолютно политизированы, политичны. Они перестали быть религиями, они ими и не были еще, потому что организованы, на позициях не свидетельствующего, а верующего ума.

Организо­ван­ная религия очень заинтересована в об­ществе, особенно в существующем обществе. Иисус религиозен, христиан­ство нет. Именно потому, что Иисус религиозен, его распяли политики вместе со священниками. Христианство очень, очень политизировано. Поэтому Ско­во­рода против политики и против христи­ан­ства.

Церковь не раз пыталась заполучить Сковороду. «…Святая лавра прiймет тя, аки мати свое чадо, ты будеш столб церькви и украшенiе обители.

- Ах, преподобные! – возразил он [Сковорода] с горячно­стiю, – я столботворенiя умножать собою не хочу, довольно и вас столбов во храме божiем». «Paзве вы xoтитe, чтoбы и я yмнoжил чиcлo фapиceeв? Ежтe жиpнo, пeйтe cлaдкo, oдевaйтecь мягкo и мoнaшecтвyй­тe! A Cкoвopoдa пoлaгaeт мoнaшecтвo в жизни нecтяжa­тeльнoй, мaлoдoвoльcтве, вoздepжнocти, в лишeнiи вceгo нeнyжнaгo, дaбы пpнoбpеcть вceнyжнейшee, в oтвepжe­нiи всех пpиxoтeй, дaбы coxpaнить ceбя caмaгo в целocти, вo oбyздaнiи caмoлюбiя, дaбы yдoбнеe выпoлнить зaпoведь любви к ближнeмy, в иcкaнiи cлaвы бoжieй, a нe cлaвы человеческой».

Политики и церковь постоянно заинте­ресованы в пере­менах в обществе. Потому что в переменах обще­ства, когда мы пытаемся изменить условия и структуру об­щества и многое другое, политики и священники ста­новятся могущественными.

Изменений в обществе про­исходило множество, но общество никогда не менялось. Оно оставалось одним и тем же, той же прог­нившей вещью. И оно будет оста­ваться тем же до тех пор, пока не будет понято, что все сознание проис­хо­дит в индивиду­альности.

И когда это проис­ходит, индивидуальность стано­вится не общественной, а вселенской. Когда же это происходит со многими индивидуальностями, общество меняется. Но это не социальное явление, не коллективное.

Это похоже на то, как ваше образование, например, не зависит от того, что кто-то образованнее вас. Вы не мо­же­те измениться, как коллективное образование. Нет такого способа. Все люди индивидуальны, сознание индивидуально.

Но если, например, даже несколько сот человек в обществе преобразятся, все коллективное получит другое лицо. Но эти сотни должны пройти через индивиду­альные пере­мены, через мутацию, через индиви­дуаль­ную трансформацию сознания. И тогда коллек­тив­ное будет обладать выс­шим сознанием, потому что эти сотни человек изли­вают свое сознание в коллек­тивное, они там есть.

Когда один человек прорастает в осознанности, становится Христом, все существо­вание становится немного более просветленным, про­сто благодаря его присутствию. Даже если он будет каплей в океане, океан станет, по крайней мере, на одну каплю более сознательным, более бдительным, более осознан­ным. Когда эта капля исчезает в океане, она приобретает качества океана.

Каждая преображенная индивидуальность меняет общество. Когда меняются многие, многие индиви­дуаль­ности, общество меняет­ся. Это един­ственный путь к переменам. Нет другого пути, изменить общество. Вы не можете изменить об­щество. Если вы хотите изменить общество напрямую, ваши усилия будут политикой. А политика – это амбиции, аг­рессия, насилие, это ловушка для ума, для вашего эго.

Никогда не становитесь жертвами коллективного, коллективное – ниже вас. Вы должны стать вселенскими. Вселенная не социальна, она просто есть. Вы должны быть в гармонии со всем существованием, вы должны по­пасть в круговорот танца вселенной, но не в социаль­ных общинах, нациях или сектах. Вам не нужно быть христианами или мусульманами, не нужно находиться на Востоке, Западе, Севере или Юге, вам не следует быть не в этом столетии или прошлом.

«Что было бы тогда, естли бы щастiе, пренужнейшее и любезнейшее для всех, зависело от места, от времени, от плоти и крови? … Тогда бы и щастiе наше и мы с ним были бедные. Кто б мог добратся к тем местам? Как можно родится всем в одном коем-то времени? Как же и поместится в одном чине и статье? Кое же то и щастiе, утвержденное на песке плоти, на ограниченном месте и времени, на смертном человеке? Не сiе ли есть трудное? Ей! Трудное и невозможное. Благодаренiе ж блаженному Богу, что трудное зделал ненужным.

Ныне же желаеш ли быть щасливым? Не ищи щастiя за морем, не проси его у человека, не странствуй по планетам, не волочись по дворцам, не ползай по шаре земном, не броди по Iерусалимам...»

Вы должны впасть в гармонию с целым, со всем сущест­вованием сейчас. Но это выше индивидуаль­ности.

Масса, народ, нация – это падение, это бессознатель­ность. Общество – это организованная бессознатель­ность. Толпа все время находится рядом с вами для того, чтобы потянуть вас за собой, чтобы утопить вас в законах общества, в тра­ди­циях, морали, ритуалах, во всем его обветшалом наследии. Настоящее пропускается, потому что вы делаете настоящим прошлое.

Это лишает вас жизни теперь, потому что вы живете из прошлого, по закону, придуманному человеком. А реальность прописать нельзя. Общество, будь то семья, клан, нация, интернация – враг реальности, что скрыта в вас, в вашей индивидуальности.

Никакой синтез, никакое объединение не помогает. Нужно единство, а не брак. Союз – это двойственность. Двое оста­ются двумя. Двое постоянно воюют, глубоко внутри их борьба сохра­няется. Борьба сохраняется в любом союзе, потому что стоит вопрос о том, кто главный.

Муж хочет быть главным, и жена хо­чет быть главной. Есть тонкие не осознаваемые вами способы обладания, тонкие способы дово­дить друг друга. Если вы пытаетесь создать крепкую семью, крепкую нацию, крепкое государство результат будет тем же. И это приводит к од­ному и тому же. Оглянитесь на свою историю, историю человечества.

Нации должны исчезнуть. Семья, нация, народ, союз, брак – это отвратительные слова. Земля одна, поэтому не нужно делить. Нет такой границы, которая разделяет Украину и Россию, Польшу и Белоруссию, Восток и Запад.

Все это происходит в уме человека, это своего рода политика. Это разделение просуществовало слишком долго, и оно создало слиш­ком много несчас­тья, оно было очень разруши­тельным. Не один раз нации пыта­лись заключить союз между собой, но это не приводило к успеху, потому что союз не растворяет двойственности, а это значит не убирает проти­воречий, скорее он принимает двойственность.

Вы должны увидеть разделение и его ложь, потому что это никогда не при­носило успеха. Это дает только ложное ощущение того, что все идет как надо. Но это только так кажется, на самом деле все не так. За этим прячется много насилия и конфликтов.

Старые игры продолжаются, только теперь у них новые имена. Политики просто меняют посуду, но никогда не меняют ее содержимое. Пришло время быть более зрелым, человек должен видеть суть всего.

Если вещи бессмысленны, они должны быть отброшены. Просто отбросьте идею о том, что нечто делит человечество: религия, полушария, географии, нации. Наше сознание едино. Это должно проникнуть глубоко в наши сердца. Сердце – путь к самопознанию. Все разделения должны исчезнуть в сердце, в любви. Только тогда на земле может быть истинный мир.

Попугай, лицемер и лжец в лице человека, – всякий человек лжив! – сказано было, здесь имя человека Олекса, говорит о необходимости самопо­знания, не ведая, не осознавая того:

“Истинное счастье человека – в нем самом, поэтому нужно стараться досконально познать себя и завладеть этим счастьем. Человек, который не познал себя и не укротил своих страстей, мало, чем отличается от животных. Для того, кто познал самого себя, будет легким любое занятие. Познавая себя и окружающий мир, человек самоутверждается, развивает свои при­род­ные склонности и способности, выбирает свой путь и осознанной “сродной” работой выполняет свое природное предназначение.

Учение Г. Сковороды о самопознании не было ориги­нальным, повторяло концепции других философов. Его значение в том, что, модифицированное на украин­ской почве, оно искало хоть какой-нибудь выход из того положения, в котором оказалось украинское общество в XVIII веке. Распространенная на социально-полити­ческие, этические и педагогические взгляды автора теория самопознания Г. Сковороды имела определен­ное влияние на развитие страны, отрицала существую­щие порядки и правила, выделялась из имперского понимания человеческих ценностей”.

Понимание Олексы детское, он согласен с познанием себя, но лишь в пределах ума, потому что он не понимает, что истинное познание себя заключается не в расширении интеллек­туальных возможностей человека, то есть ума, а в его смерти. В смерти самоутверждающегося эго, в смерти всех его ценностей и всех его обусловленностей.

И посколь­ку другого Олексы, кроме как в пределах ума не сущест­вует, умереть придется ему самому, чтобы родится второй раз, но уже не как тело, не как ум, а как сам Дух, то есть как чистое ни чем не обусловленное Соз­нание, как само осознание. Ибо осознаю­щий ум (субъект) – это всего лишь инструмент Сознания, его произведение, не само осознание.

Сотворение вас случается “не тогда, когда содомский человек из плоти и крови и будто из брения и грязи горшок, зиждется, слепливается, образуется, изваяется, стоит, ходит, сидит, машет; очи, уши, ноздри имеет, шевелит­ся и красуется, как обезьяна, болтает и велеречит, как римская Цитерия, чувствует, как кумир, мудрствует, как идол, осязает, как преисподний крот, щупает, как безокий, гордится, как безумный, изменяется, как луна, беспокоится, как сатана, паучится, как паучина, алчен, как пес, жаден, как водная болезнь, лукав, как змий, ласков, как крокодил, постоянен, как море, верный, как ветер, надежный, как лед, рассыпчив, как прах, исчезает, как сон... Сей всяк человек ложный: сень, тьма, пар, тлень, сон.

Когда же бывает прямое сотворение человеку? Тогда, когда второе рождение. Не дивись сей славе и сему слову: «Подобает вам родиться свыше...»

Свободное человеческое существо, просветленный – это царь природы и природа одновременно. Не осознав этого, вы остаетесь просто человеком, обусловленным политизи­ро­ванным умом, рабом собственного тела, тленного. 

Через просветленного говорит само Бытие, просветленный является лишь инструментом в Его руках. Почему же, будучи в сути своей свободным, факти­чески вы лишь обслуживаете потребности того, что здесь временно, что обязательно умрет – свою физическую, химическую и биологическую оболочку, всего лишь ее возможности ощущать, чувствовать, пере­живать и осознавать? Парадокс!

Почему все ваши усилия направлены на выживание формы, но никак не на осознание себя осознания? Все свои усилия вы тратите на то, чтобы эффективно запрограммироваться, не понимая, что значит осознавать себя, потому что считаете себя телом, или, в лучшем случае, умом, интеллектом.

Осознавание – это ваше истинное предназначение здесь быть. Не осознавая себя, вы остаетесь в заключении своего ума, своих убеждений, мнений, предубеждений, догм, законов и правил, которые навязывает вам обще­ст­во и вы сами. Поэтому вы не свободны, поэтому в поис­ках собственной свободы вы не освобождаетесь, а как слепые котята совершаете поступки и шаги по мере своей бессознательности.

Ваша свобода иждивен­ческая. Вы пытаетесь обрести ее за счет внешней энергии: денег и власти. Власть над другим позволяет вам получить ее, но лишь иллюзорно, ибо ваша свобода реализуется в пределах вашей обусловленности горшком. И вместе с вами ваша свобода заканчивается.

Человек порабощает человека, народ порабощает народ, нация порабощает нацию. Те, кто радеет за крепкое нацио­нальное государство, по сути, радеет за рабство нации внутри нации. Те же, кому по духу интернацио­нальное жизнеустройство, получают рабство нации внутри интернации.

На протяжении всей истории человечества внешняя свобода и рабство идут бок о бок, так и не разрешив, в сущности, ни одной вашей проблемы. Болезни, голод, войны преследуют вас. Борьба с ними не уменьшает их, а наоборот, их становится все больше, а методы влияния на вас все изощреннее.

Причина в том, что бессознатель­ность не покидает человека, а наоборот делает его все более и более зависимым от нее, потому что ни человека, ни общество не интересует вечное, не интересует истинная свобода. Но именно здесь выход.

Свобода лишает общество его необходимости быть инструментом сдерживания и подавления как внутри самого общества, так и вне него. Нечего будет давить. Свобода – это исчезновение бессознательности.

Самопознанием Сковорода несет вам истинную сво­боду. Она не в понимании и изменении людских цен­нос­тей, а в отбрасывании их. Общественное в вас долж­но умереть, чтобы проснулось индиви­дуальное, за которым стоит путь открытия себя в Истине истинного Знания вас в Законе Бога, но не в законе человека. Бог вами здесь, а не идея, что рождается в уме человека Олексы, который продолжает:

“Г. Сковорода сотворил свою собственную философ­скую систему, в которой, по мнению отдельных иссле­до­вателей, слышатся материалистические тенденции. Он определил вечность материи. В трактате «Потоп змеиный» он подчеркивал: «Давно уже знающие назвали эту вещь: material aeterna – «материя вечная», то есть «пространства и времена наполнила». Такая мысль свидетельствовала б о том, что философ не признавал сотворения мира Богом, считал, что Вселен­ная состоит из бесконечных миров, взаимосвязанных между собой, ибо «всегда все идет в бесконечность». Природа, размышлял он, развивается по своим законам и не требует никаких первопричин для своего развития. Однако в своих взглядах он не был последовательным. В первом философском сочинении «Начальная дверь ко христианскому добронравию» учил, что существуют два мира, или две «натуры»: одна видимая, материаль­ная, а другая невидимая, духовная, то есть Бог: «Эта невидимая натура, или Бог, все живое пронизывает и поддерживает, всегда везде есть, была и будет». Призна­вая Бога, он, однако, отрицал его сверхъ­естественную сущность, растворял в природе, то есть развивал пантеистические идеи, отдавая первенство форме, идее над материей. Божья мудрость для него есть «сила и правило всех наших движений и дел”.

Безусловно, глазами Олексы Мышаныча и других иссле­дователей слов, которые остались после Сково­роды, все видится в их собственном "свете", но не в свете сознания Сковороды, потому что его свет заслоняется те­нью умов ученых червей, точащих смыслы слов, на ко­то­рых зиждутся их философские постулаты.

У Сковороды не было и не могло быть никакой фи­ло­софской системы, ибо все системы мертвы, они пос­троены на прошлом, поэтому они присущи бес­соз­­­на­­те­ль­ности, то есть мертвому, запро­грам­мирован­ному уму. Система для ума – это его опора и руко­водство.

Сковорода – живое текучее сознание, которое свиде­тель­­ствовало себя словами, но никакие слова не явля­ются им, потому что Истина – не слова. Стало быть, ли­­бо ты – истина, либо ты – слова, или по-другому зна­ния, система, постулат, закон, которому вы станови­­тесь целиком подчинены. Сковорода видел, что вечное ду­хов­ное начало обусловливает вечность и неуничто­жимость материи, видел, что “одного места граница есть она же и дверь, открывающая поле новых пространнос­тей, то есть тогда зачинается цыпленок, когда портит­ся яйцо”.

Далее Олекса пишет:

“На самом деле философ был большим знатоком Библии, имел свою концепцию понимания библей­ского мира, выделяя его даже в отдельный микромир. Во всех библейских высказываниях, несовместимых с современными рациона­лис­тическими взглядами, Г. Сковорода видел двойной смысл, трактовал их в символично-аллегоричном духе, согласно с достиже­ниями богословской науки того времени. Один из участников философского диспута, воссозданного в «Кольце», Яков, передавая взгляды автора, спрашивает: «Не можем ли мы ощутить, что Библия потому есть книга богословская, что ведет нас только к веданию Божественного, покинув все тленное? Все земное здесь разрушается, чтоб скиния нерукотворная сотворилась для всевышнего”.

Да, Сковорода видел, что стоит за словами Библии. И это Истина, а не скрытый в ее текстах смысл. Любое сло­во от Истины направлено на то, чтобы уничтожить иллюзию. Но иллюзия выживает в поисках скрытых смыслов. И теперь она толмачит, что говорил или хотел сказать Сковорода или что говорит Библия.

Чтобы узнать, что говорит Библия, нужно Библией стать, а не пытаться на основе собственных представлений, полученных из разъяснений апостолов, проповедников или отцов церкви судить о том, что скрыто в ней.

Библия – это Истина, за которой скрыт Бог, как, впро­чем, и за всем, что явлено и означено как мирское здесь в реальности его существования, не в уме. Библия – не в смыслах, но в Истине, ибо от Ис­ти­ны. А смысл – это то, что вкладывает в слова человек, ум. Истина Есть Высший Смысл всего сущего, Закон Бога, не слово о Боге. Слово о Боге в уме, Бог Словом в тебе.

“Библия, – говорил Сковорода, – есть символичный мир, затем, что в ней собраны небесных, земных и преисподних тварей фигуры, дабы они были монументами, ведущими мысль нашу в понятие вечной натуры, утаенной в тленной так, как рисунок в красках своих”.

“Библия ничего не говорит, что не касалось бы человека”. Это суть боговдохновенности Библии, которая есть Слово Бога, касаю­щееся жизни и духа человека, данное для чело­века, умерщвляющее его, возносящее его к Богу.

Сковорода указывал, как побуждать волю плотского человека возжелать духовного рождения, предпочитая лишь живое сло­во, обращенное прямо к слушателю. Ибо “семя благой воли мало-помалу, без препятствий возросши” приводит к тому, что человек самовольно и доброхотно исчезает, как ум, рождаясь в осознанности, ибо “Царствие Божие внутри нас.

Счастье в сердце, сердце в любви, любовь же в законе Вечного”. “Все, что бежит от тебя прочь, знай, что оно чуждое, и не почитай за твое, все то странное есть и лишнее. Одно только для тебя нужное, одно же только и благое, и легкое, а прочее все – труд и болезни. Что же есть оное едино? – Бог. Вся тварь есть рухлядь...” Дух духа творит! “Рожденное от Духа есть дух”.

Олекса не унимается, приписывая Сковороде свои соб­ст­венные фантазии. Похоже он не понимает мета­фо­рич­ности сути его высказываний:

“Активная критика существующего строя велась Сковородой с позиций здорового, трезвого народного взгляда на жизнь. Он никогда не терял веру в борьбе, даже получая поражения, творил свои обличения, был великим жизнелюбом, свято верил в то, что «мы сделаем лучший мир. Сделаем день веселее», мечтал про «Горнюю Республику», где все люди станут равны­ми и счастливыми. Какой это будет мир, что нужно для того, чтобы его сделать, – он не знал, как не знал этого и народ. Сковорода был выразителем социально-утопичных взглядов и мечтаний народа, в первую очередь, крестьянства”.

Безусловно, ни о каком светлом будущем Сковорода не мечтал и не мог это делать, ибо прекрасно осознавал, что Свет никогда и никуда не исчезал. Он всегда здесь был, ибо никогда не рождался и не умирал. И оттого, что Олекса не осознает себя Светом, оттого, что иллю­зия не может осознать себя Светом, Свет никуда не де­ва­ется. От того, что земля поворачивается к солнцу дру­гой стороной, солнце не исчезает. Либо ты – Свет Соз­на­ния, Олекса, либо ты – тьма фантазирующего ума.

А что до Библии, так Сковорода говорил: “Не мешкай на содомских сих улицах, но проходи, не задумываясь на них. Ведь Библия не к сим улицам, а только через сии улицы ведет тебя в горние страны и чистый край. Библии нет нужды до брюха, до нижнего сего нашего Бога; она вся в Вышнем Боге. Библия есть Пасха – проход, переход, исход и вход”. Так писал Сковорода в “Книжечке о чтении Священного Писания”. Горние страны внутри вас, ибо в вас Царство Небесное, а не вовне, в мире людском.

Делая эти заметки, я не имею ничего против ни одного человеческого существа, то есть его формы, природы своей. Но Истина никогда не мирилась, ибо не может мириться с иллюзией, дьяволом во плоти, иначе, – умом, иначе человеком, что внутри его, то есть внутри вас и вами же является, пока вы им(умом) обусловле­ны, пока ваше сознание находится в заточении собственных и навязанных вам иллюзий.

Истина иллюзию уничтожает, она уничтожает бессозна­тель­ность либо до физической смерти вашего тела, либо вместе с телом, когда приходит его время. Так или иначе, но уничтожение случается неизбежно, ибо все времен­ное, все смертное должно умереть. Тот же, кто умирает в иллюзии, не касаясь физического тела, тот находит Себя Светом Сознания, тот воскресает во Христе в Истину Себя. Либо вы – Истина, либо вы – иллюзия. Мастер Сия лишь указывает на ваши заблуждения, потому и приводит их здесь.

Доктор философских наук, профессор С. Крымский в своей статье “Феномен мудрости в творчестве Григория Сковоро­ды”пишет:

“В истории украинской духовности фигура Г. Сково­роды неповторима. Но это не значит, что он затмил всех и вся, как это иногда превозносят некоторые интерпре­та­торы его творчества. Даже за безусловную оригиналь­ность и значимость вклада философа, не следует пропагандировать сковоро­диноцентризм, то есть не следует забывать, что Сковорода не заслоняет своих выдающихся предшественников: ни Петра Могилу, духовного вождя интеллектуального формирования украинской нации, ни энциклопедичного, европейски воспитанного Теофана Прокоповича или блестящую плеяду профессоров Киево-Могилянськой академии (среди которых – Иосиф Горбацкий, Георгий Конинс­кий, Георгий Щербацкий и др.)”.

Говоря о неповторимости Г. Сковороды, что имеет в виду С. Крымский? Неповторимость его индивидуаль­ности? Но индиви­дуальность потому таковой и яв­ляется, что она неповторима, особенна, уникальна и неподменна во всякой форме своей, как отпечатки паль­цев на руке доктора от философии. Они принад­лежат только ему.

А что до ума, до интеллекта, до образован­ности, так это как раз одним и тем же, то есть повтори­мым для каждого человека, является, ибо ум посред­ством воспитания и образова­ния накапливает и производит известное. Все повторяется, ум движется от известного к известному. И не важно, что тебе что-то еще остается неизвестным.

От того, сколько ты носишь в себе знаний, суть челове­ческая, суть иллюзорного сознания в тебе не меняется. Она постоянна в мышлении, суждении, умозаключении и действии тебя как человека мыслящего.

Ум – это просто хра­нилище знаний, то есть придуманного, того, что извес­тно как модель мира, обра­зы, представления и вообра­жения, иначе иллюзии. Образование – это накопление представлений, иллюзий. Именно в этом все люди абсо­лютно похожи друг на друга. Можно сказать, что ум един, иллюзия едина так же, как и Един Бог, Истина, Свет Сознания. Что же есть неповторимость Сковоро­ды, что есть непов­торимость Истины, профессор?

Сковорода не заслоняет... Воистину Сознание не заслоняет, Истина не заслоняет, ибо Она Светом и в Свете случается. Не заслоняет то, что ни формой, ни тенью не является. Не заслоняет ни явленное, ни материальное. Но, говоря «не заслоняет», С. Крымский говорит «заслоняет», поскольку не видит Сковороду сознанием Сковороды, Сознанием Истины, не видит в Истине его, ибо видит все лишь в своем пред­ставлении, в иллюзии, то есть отдельно от целого, отдельно от Истины. Поэтому, говоря "не заслоняет", он всего лишь уравнивает Сковороду с плеядой духов­ных вождей и профессоров, другими словами, просто с мыслителями, книж­никами и фарисеями, образо­ванными глупцами, никак не со свидетелями Истины, не мудрецами.

Выхватывая у Сковороды лишь видимое, слова, которым Крымский присваивает свои смыслы, он опускает его до уровня ограниченного сознания фило­софа, который ищет не Истину, но слова, философствуя и рассуждая о ней, Истины же так и не касаясь, ибо кто есть Крымский? Философствующий об Истине ум, иллюзия, или Сама Истина?

“Величие Сковороды – продолжает доктор философии – как раз состоит в том, что он, не утратив само­быт­но­сти на теле достаточно фундаментальной фило­софской традиции Украины, занимал и теперь занимает в ней своеобразное или даже наиоригинальнейшее место. Он одним из первых мыслителей в новоевропей­ской цивилизации возродил и развил феномен мудро­сти, ко­то­рая после античных времен была отстранена всеохва­ты­вающим проектом рационально-гносеологи­ческого, а потом и рационально-сциентичного понима­ния фи­ло­софии (когда человек сводился к абстракт­ному субъ­ек­ту, а познание – к получению объективной истины, которая не зависит ни от человека, ни от человечества)”.

Истинно, Истина занимала и занимает своеобразное и наиориги­наль­нейшее место в каждом из нас, в каждой форме своей, во всем своем существовании, ибо незрима, ибо Тайна в мире, тайна в тебе. Но никогда Тайное не станет явным для иллюзорного сознания, не познать Тайну умом, не вместить части целое.

Только со смертью иллюзии, со смертью ума, то есть человека, Тайное увидит и услышит Себя Истину и тебя иллюзию. Только со смертью философст­вующего, судящего ума Тайное становится явным, ибо случается второе рождение тебя, истинное обновление тебя, прояснение, просветление сознания. Когда иллюзия умирает, ты возвращаешься в истинное бытие свое онтологи­чески, то есть реально, а не гносеологически, философски, толмача и перебирая чужие идеи как собственные представления:

”Сковорода, следом за Сократом, отстаивал идею, что настоящая мудрость лежит не только и не столько в получении истины, сколько в том, чтобы жить в истине, владеть разумом, настоянном на совести. «Я науки не хулю, – писал он, – но меня не устраивает такое научное понимание мира, которое не дает места для морального поведения». А именно такой и была классическая картина мира Ньютона, в которой не осталось места для человека”.

М да. Если уж и давать ссылки, то давать их нужно с указанием не только точного адреса, но и их содержания. И потом, если речь идет о высказывании Сковороды “Я наук не хулю и хвалю наипоследнейшее ремесло, однако то достойно хулы, что мы, надеясь на них, пренебрегаем наивысшей наукой, в которую открыта дверь любому времени, стране или полу, полу или возрасту, поскольку счастье нужно вам всем без исключения, чего нельзя сказать ни про одну науку”, то он здесь на совесть никак не указывает, а указывает лишь на верховнейшую науку, которой и является Бог, то есть в сути своей каждое рож­­денное существо, а, стало быть, и ты, Крымский. Посе­му обратившись к Нему, а это значит к Себе, а не к совести своей – продукту ума – всяк истинно найдет себя Разумом, не умом, не совестью, но Истиной Одной.

И еще одна цитата Крымского: «Так и Бог, и мир его, и человек его, – утверждает украинский мыслитель, – есть единое». В высказы­ва­нии Сковороды союз “и” отсутствует. Его там и не дол­жно быть, поскольку он сразу же меняет суть выс­казывания с истинного на ложное. Союз “и” искажает Истину. Безусловно, слова – не Истина, но свидетель­ствуют ее устами мудреца и искажают устами глупца.

С союзом “и” Бог уравнивается с миром и человеком. Но не мир – Он, который ловит человека, ибо человек Богом не является, хотя и от Бога Богом здесь все про­исходит, Богом все порождается и в Бога умирает. Один Бог, ибо Истина, неотделенной Вечно­стью Здесь пре­бывает от сотворенного Им, а стало быть, и неотде­ленной от мира Его и от человека Его, то есть неотделенной от Богова.

«Ecли бoг вeзде, тo мoжeт ли бeззaкoнник быть бeз нeгo? Hет! Ax, нет! Бoг ecть в нeм, cyдiя eгo, мcтитeль, тepнie eгo, oгнь и жyпeл, дyx бypeн, чacть чaши иx. Дyx и вечнocть ecть тo жe. Пoceмy paзумей живoт и муку вечную».

Но доктор продолжает философствовать, строя свои умозаклю­чения: “Таким образом, и Библия, как книга, по мнению Сково­роды, может ввести в заблуждение того, кто воспринимает ее в прямом семантично-предметном аспекте”. Именно так, Крымский, книга заводит тебя в обман. Истину обмануть нельзя. Истина видит Себя Истину и видит Она  – вечную муку, тебя. Пoceмy paзумей живoт и муку вечную.

 

Как-то старушка пришла на прием к врачу.

- Доктор, мой желудок не дает мне покоя.

- Но, мадам, я доктор философии.

На мгновение забыв о своей боли, она озадаченно спросила:

- Философии? А это что еще за болезнь?

 

H‡ктo из yчeныx cпpocил eгo [Сковороду] тyт жe, чтo ecть филocoфiя.

- Глaвнaя ц‡ль жизни чeлoв‡чecкoй, – oтв‡чaл Cкoвopoдa. – Глaвa д‡л чeлoв‡чecкиx ecть дyx eгo, мыcли, cepдцe. Bcяк им‡eт ц‡ль в жизни, нo нe вcяк глaвнyю ц‡ль, тo ecть нe вcяк зaнимaeтcя глaвoю жизни. Инoй зaнимaeтcя чpeвoм жизни, тo ecть вc‡ д‡лa cвoи нaпpaвляeт, чтoбы дaть жизнь чpeвy; инoй – oчaм, инoй – вoлocaм, инoй – нoгaм и дpyгим члeнaм т‡лa; инoй жe – oдeждaм и пpoчiим бeздyшным вeщaм; филocoфiя, или любoмyдpie, ycтpeмляeт вecь кpyг д‡л cвoиx нa тoт кoнeц, чтoб дaть жизнь дyxy нaшeмy, блaгopoдcтвo cepдцy, cв‡тлocть мыcлям, якo глaв‡ вceгo. Koгдa дyx в чeлoв‡к‡ вeceл, мыcли cпoкoйны, cepдцe миpнo, тo вce cв‡тлo, щacтливo, блaжeннo. Cie ecть философия.

 

Слово «философия», к сожалению, превратилось в нарица­тельное. Сковорода говорит о любомудрии, о философии, которая происходила от Сократа и Пифа­гора, о философии, в которой не был утерян живой дух осознания, любовь к мудрости.

Практически со времен Сократа философия, как любовь к мудрости, любовь к живым диспутам, к живому устному диалогу с Масте­ром, утратила свое первоначальное предназ­начение. Поэтому фило­софия полностью стала умозрительной, не касающейся экзистенциального опыта.

Любомудрие (любовь к мудрости) превратилась в мудрствова­ние: суждение, рассуждение, предполо­жение, логичес­кое умозаклю­чение, приняв вербальный, словес­ный характер.

Философию можно назвать наукой искусственного, выводного знания. Современная философия истину не передает, она ее доказы­вает, преобразуя суждения и понятия в умозаклю­чения – основные формы человеческого мышления.

Для этого она ши­роко использует формальную и математическую логи­ку, логические законы в виде силлогизмов (умозак­лючений) и правил доказательства истины, построен­ных на ассоциативной логике. Особенно с ней легко управляться в письменном ее изложении.

Сократ предвидел это, поэтому он не любил мертвое письменное знание. Он не оставил после себя никаких записей, потому что предпочитал живые устные беседы. В них можно использовать не столько слово и логику убеж­дения, сколько саму ситуацию, как момент Истины.

Здесь Истина передается от сердца к сердцу. На таких беседах-дискурсах ученик целиком – в живую, через сердце, и интеллекту­ально, через мышление – погружен в поле Мастера, в мощное энергетическое движение Сознания Будды. Ученику достаточно иметь открытое сердце, доверие и любовь, достаточно иметь любо­мудрие, то есть быть самим любомудрием, любов­ником Мудрос­ти.

В логике, в философствовании слово – интеллекту­ально, в нем отсутствует харизма, эмоциональная красота, живой дух передачи Истины. В нем Истина скрыта, завуалирована в смысл, логику, вывод, доказа­тель­ство, в умозаключение.

Слово, произнесенное из сердца живое, оно открыто, в нем присутствует дух любви и доверительности, который проявлен напря­мую, непосредственно, через прямое видение. Виде­ние, которое проявляет того, кто видит – единственное настоящее восприятие действительности. Все осталь­ное – это слепота.

В тот миг, когда видящий становится проявленным, все превраща­ется в блаженство, потому что блаженство – это истинная природа сознания. Мир остается, но он становится совсем другим. И колючки уже не кажутся колючками, которые казались таковыми из-за вашего невежества. Они воспринимаются, как естественное явление природы. 

Любомудрие делает вас открытым, доверительным и видящим, то есть осознанным. Открытых глаз доста­точно, чтобы увидеть Истину. Для Истины вполне достаточно ваших открытых глаз и любящего сердца.

Если ты видишь, этого достаточно, чтобы быть в Истине. Видение целостно само по себе. Если слепой становится зрячим, он просто выбрасывает свой костыль. Костыль ему становится не нужен. Пробуж­денное сознание отбрасывает костыль, которым явля­ет­ся ум. Видения достаточно.

 

Любoмyдpie, пoceляcь в cepдц‡ Cкoвopoды, дocтaвлялo eмy блaгococтoянie, вoзмoжнoe зeмнopoднoмy. Cвoбoдeн oт yз вcякaгo пpинyждeнiя, cyeтнocти, иcкaтeльcтв, пoпeчeнiй, нaxoдил oн вc‡ cвoи жeлaнiя иcпoлнeнными в ничтoжecтв‡ oныx. Зaнимaяcь o coкpaщeнiи нyжд ecтecтвeнныx, a нe o pacпpocтpaнeнiи, вкyшaл oн yдoвoльcтвiй, нe cpaвнeнныx ни c кaкими щacтливцами. Koгдa coлнцe, вoзжeгши бeзчиcлeнныя cв‡щи нa cмapaгдo-ткaннoй плaщaниц‡, пpeдлaгaлo щeдpoю pyкoю чyвcтвaм eгo тpaпeзy, тoгдa oн, пpинимaя чaшy зaбaв, нepacтвopeнныx никaкими пeчaльми житeйcкими, никaкими вoздыxaнiями cтpacтными, никaкими paзc‡яннocтями cyeтными и, вкyшaя paдoвaнiя выcoким yмoм, в пoлнoм yпoкoeнiи блaгoдyшecтвa гoвapивaл: «Блaгoдapенie вceблa­жeннoмy бoгy, чтo нyжнoe зд‡лaл нeтpyдным, a тpyднoe нeнyжным!»

 

Истина видит и слышит через формы свои, когда нет тебя.

То есть, когда уничтожен ум,

ты – истинно ФилоСофия!

 

“С предметной стороны – говорит Крымский – «вся Библия есть порох и земля…». Но если понимать ее как потаенные символы вечного бытия Бога и жизни чело­века, тогда она становится отдельным миром мудрости.

Вся критика библейских чудес Сковородой есть не­принятие прямой предметно-семантичной трактовки Святого Письма. В таком же предметно-материальном виде не признает мыслитель собственных сочинений. Он рассматривает их лишь как знаки своей жизни в истине, то есть как символы мудрости”.

Как бы ум не определял Истину, в каких бы символах он ее не представлял, как бы он не изощрялся, никогда, запомните, никогда ему не вместить Ее в себя, ибо есть он крайняя наружность, пята, подножие, тень, тлень, гниль, обветшалая риза, виртуальность, то есть конец земли, иллюзия. В то время как Бог, Дух Святой, Муд­рость, Свет Сознания, Разум, Истина Была, Есть и Будет истинная и единственная Здесь Реальность во веки веков.

“Г. Сковорода одним из первых развивает, – продолжа­ет доктор – используя современную терминологию, персоналистическую концепцию Бога. Бог, под­черкивает он, – внутри нас. И познание мира, автором которого есть Бог, и познание самого Бога есть дорога к самопознанию”.

 

Кто может Бога концепцией назвать?

Тот, кто о Боге хочет лишь знать,

не познавши Богом Себя,

что внутри вас (в уме) – иллюзия!?

 

Крымский: “Сковорода, согласно своей философии самопозна­ния, практически преодолевает наидлинней­ший путь, который может пройти человек, путь к самому себе. «Жизнь наша – странствие», – провозглашает философ. И, согласно этой цитате, он жизненно прокладывает тропки своих путешест­вий землями Киевщины и Слобожанщины, становится стран­ствующим философом, неся людям божественные песни, мудрость и кристальную мораль”.

 

Нет другого способа для иллюзии(Крымского) узнать,

кроме как философствовать,

рассуждать…

ибо иллюзия не осознает,

что через преодоление, то есть принятие себя,

то есть через смерть иллюзии

Путь к Себе ведет.

 

Сказанное Сковородой “может ввести в заблуждение того, кто принимает ее(Библию) в прямом семантическо-предметном аспекте”. Это пример того, как иллюзорное философствующее сознание не осознает даже собствен­ных умозаключе­ний. Все просто попугайски повто­ряется. А что до реаль­ности, до практики, то тут же все пропускается.

Метафорическое в сути своей высказывание «Наша жизнь – странствие» воспринимается буквально. Какое отношение к Истине имеет мораль, даже если она кристально чистая, какое отношение к Истине имеет путешествие человеческого тела, даже если оно принадлежит просветленному человеку?

Сознание не путешествует, бессмертие не путешествует, Истина не путешествует, она свидетельствует через формы свои Себя и сами эти путешествующие в Ней формы. Путешествует ум, мораль, путешествует тело, то есть тленное, но не Истина.

Следующий побуждениям плоти своей и законам человеческим (морали) в действиях своих, от плоти пожнет тление; побуж­даемый Светом в Свете Сознания, от Света пожнет Жизнь Вечную.

Крымский: “Тезис про видимое и невидимое в бытии происходит от Платона. Оригинальным, чисто сково­родинским взглядом на эту проблему есть редукция ее до вопроса про конечное и вечное, а последнего – до экзистенциональной дилеммы смертного и бес­смертного начала жизни. Для философа корень тезиса про видимое и невидимое сводится к вопросу, который он пытается разгадать практикой своей жизни: «Только ли одна смерть царствует, и нет жизни?» ”.

Сковорода засвидетельствовал себя Жизнью Самой и вопрос этот обращает к вам, а не к себе, и тут же отвечает:

«Д р у г. Пoдлиннo ж тeпepь (ecли тaк) cилнoe твoe цapcтвo, o гopкaя cмepтe, нeпoбедимaя твoя пoбедa, o aдe! Kтo или чтo мoжeт пpoтивитьcя тленным вaшим зaкoнaм, вce в пpax бeз ocтaткa oбpaщaющим? Ax, бедa! Пoгибeль! Бoлезнь! Гopecть! Мятеж…. Cлышитe ли? Пoнимaeтe ли? Kiй ceй ecть язык?..

П a м в a. Гocпoди! Избaви дyшy мoю oт ycтeн cиx нeпpaвeдныx... oт языкa нeпpeпoдoбнa, oт чeлoвекa нeпpaвeднa. Язык иx ecть мeч остр... гpoб oтвepcт...

Д p y г. Boт тoчный яд acпидoв, жaлo гpеxoвнoe, язык змiин, низвoдящiй Aдaмa в тpyд и 6oлезнь!.. Чтo ли ты нaм нaшeптaл, o дpeвня злoбo и пpeлecть? Для чeгo ты вeльми выcoкo вoзнocишь yмиpaющyю мepтвocть, и cтapеющyюcя cтapocть, и тлеющyю тлень? Oднa ли cмepть цapcтвyeт? И неcть Живoтa? Лecть oднa бeз пpaвды, и злoбa бeз блaгocти, и cтapocть бeз юнocти, и тмa бeз cветa, и пoтoп бeз сушы?.. Дa зaпpeтит жe тeбе Гocпoдь, o пoтoпный язычe, pекy вoд лживыx изблeвaю­щiй, пoтопляющiй мaтepи Cioнa млaдeнцeв, пoкpывaющiй мpaкoм и oблaкoм чepным, низвoдящiй вo aд oт Гocпoдa, кoтopaгo клeвeщeшь c гopдocтiю, yничтoжaя Егo Цapcт­вo и Пpaвдy, Юнocть и Вечность, Нoвyю Зeмлю и Живый Рoд. Cлyшaй жe, беce глyxiй, язычe немый и пycтый! Пoнeжe нe пpизнaeшь пpeбывaнiя Гocпoдня, иcпoведyя, чтo oднa толькo cмepть вeзде влaдъeт, низвoдя вce-нa-вce вo aд иcтленiя, тoгo paди знaй, чтo нoвый и нeтленный Чeлoвек нe тoчiю пoпepет тленныи твoи зaкoны, нo coвcем вoopyжeн мecтю дo кoнцa тeбe paзpyшит, низвepг­нeт oт пpecтoлa твoeгo, зделaв тeбe из гoлoвы ничтoж­ным ошыбoм, Пaмвo! Cлyшaй, Пaмвo! Зaчeм ты мoлчишь? Bедaй, чтo ты yжe пoзнaл пyть твoй. He шeпчeт в твoeм cepдце, oнемев, злый язык. Paзве oпять oжил? Paзве oпять бoлезнь гpешнaгo языкa вo yтpoбе твoeй oбнoвилacь? Пaки бoдет мeч дyшy твoю? Bиднo, чтo для тoгo мoлчишь, oнемев и cмиpивcя, нe гoвopишь дoбpaгo, нe вoпpoшaeшь o миpе Iepycaлимa».

Для чего, профессор, слишком высоко возносишь уми­рающую мертвость – иллюзорное философское созна­ние, совесть и мораль, стареющую старость – плоть свою, и тлеющую тлень – мир, что поймал тебя в свои объятия и не отпускает? Одна ли смерть царствует? Разве нет жизни в тебе? Да запретит же тебе Господь, о лживый язык, покрывающий мраком и облаком чер­ным сознание свое, низводящий в ад Господа, на которого клевещешь надменно, уничтожая Его Царст­во, Истину Его.

Слушай же, бес глухой, слепой и прокаженный, язык немой и пустой! Разве не признаешь пребывание Гос­пода Здесь и Сейчас, разве будешь исповедовать, что одна только смерть везде владеет, изводя все на все в ад истления? Того ради знай, что Мастер – Живой Хрис­тос, Истина Теперь не станет попирать тленные твои законы, Она их разрушит, разру­шит тебя до конца, низвергнув иллюзию от Престола Твоего, сделав ум лишь слугой, ничтожным хвостом, а не головой твоей.

Зачем ты молчишь? Ведай, что ты уже познал Путь твой, что не шепчет уже в сердце твоем, онемев злой и лжи­вый язык! Или жив еще и снова реку лживых вод изблевающий, терзает душу твою? Видно, что для того молчишь, онемев и смирившись, что готов освободить себя из плена иллюзий заблудившегося философст­вую­щего ума. А если так, откуда тогда слова твои:

«Не люблю жизни, на которой есть печать смерти, и сама она есть смерть», – пишет Сковорода. Он рассматривает борьбу со смертью как практическое задание своего бытия”, Крымский?

Я знаю, это не ты, это иллюзия через плоть твою, бес глу­­хой, язык немой и пустой одержимый страхом смерти бо­рется за свое выживание и по вековой традиции при­пи­сывает откровенную глупость слову, в Истине сказанное.

Не может бороться со смертью то, что бессмертно, не может Жизнь бороться со смертью, ибо Жизнь не рождается, а, стало быть, и не умирает, а смерть не живет! Смертному же смерть начертана на его челе. Но кто Крымский, что пропове­дует, Себя Истину, или тленное, смертное, пустое? Если смертное, зачем тогда тебе здоровье, если в конце его слабость? Зачем тебе моло­дость, которая рождает тебе старость? Ах! Не называй сладостью то, что рождает горесть. Не делай долготою то, что прекращается. Не именуй счастьем ничего, что опровергается. От плодов и от конца его суди всякое дело. Не люблю жизни, печатлеемыя смертью, и сама она есть смерть.

Жизнь, отмеченная печатью смерти, лишь условно может быть названа жизнь, ибо в сути своей есть смерть. То, что временно, то, что смертно не живет, а постепенно умирает. Лишь Вечность, заметьте, не постоянство, но Вечность, воплощенная в мгновении есть истинная Жизнь. Жизнь, которая не умирает, ибо смерть не живет!

Есть прекрасная поэма Пристли:

«Мне приснилось, что я стоял на вершине очень высокой башни, один, и смотрел на миллиарды птиц, которые летали во всех направлениях. Там были всевозможные птицы, все птицы, которые только могут быть в ми­ре. Это было прекрасное зрелище, эта обширная река птиц.

Но потом по мановению волшебной палочки мое видение изменилось, и время изменило свой бег, и я увидел поколе­ния птиц, наблюдал, как они ло­мали свои скорлупы, вылу­п­лялись в жизнь, слабели, увядали и умирали. Кры­лья вырастали лишь для того, чтобы потом сломаться, тела высыхали, и как мановение, и как вспышка молнии прихо­дила смерть, она была повсюду и в каждую секунду. К чему же была вся эта странная борьба за выжива­ние, напря­женные попытки протянуть свои крылья, к чему было это ги­гантское биологическое явление? И по мере того, как я начал садиться, я увидел незначительную, никчем­ную историю каждого творения единым взглядом, и я почувствовал слабость в сердце. Было бы лучше, если бы ни один из них, ни один из нас не рождался, если бы борьба прекратилась пря­мо в это мгновение навсегда.

Я стоял на своей башне, совсем один, в отчаянии несчаст­ный, но потом видение вновь изменилось, и время начало двигаться еще быстрее, оно бе­жало с такой стремитель­ностью, что птицы не могли даже двигаться, и были подобны пылинкам, которые застыли в воздухе, как рав­нина с крыльями. Но среди этой равнины, прямо посреди тел, протекал белый огонь, он дрожал, танцевал, спе­шил, и как только я увидел его, я понял, что это было само пламя жизни, сама квинтэссенция бытия.

И потом ко мне пришло как вспышка экстаза понимание того, что ни­чего не имеет значения, никогда не имело, потому что ничто другое не бы­ло истинным, кроме как это пылающее, мерцающее светоносное бытие. Птицы, люди и другие твари, с разными формами и красками, ничто не было важно, кроме этого пламени, которое про­низывало их всех. Оно не оставляло за собой ничего, о чем следовало бы скорбеть, ничего из того, что я воспринимал, как трагедию, и это было лишь пустой тенью, шоу, потому что это не имело никакого отноше­ния к реально­сти, и я был очи­щен, пойман и танцевал в экстазе с этим белым пламенем жизни. Я еще никогда не чувствовал раньше такого счастья в жизни, как в конце этого сна».

Вот что представляет собой вся ваша жизнь. Сон миллионов форм, сон мил­лионов имен, миллионов индивидуальностей. Человек, рождаясь, делает тысячи вещей: строит дом, сажает дерево, влюбляется, женит­ся, рожает ребенка, получает образование, становится президентом, и прочее, прочее, прочее. Потом он прос­то умирает. Но, на самом деле, все это только формы, ко­то­рые приходят и уходят. Пустые формы, как тени.

Истинно только пламя жизни, белое пламя жизни. Для того, чтобы по­знать это белое пламя жизни, нужно сбросить все формы с глаз. Глаза должны быть полно­стью пустыми. Только тогда вы познаете Вечность. Если вы хотите истинно познать, познать в Истине, но не в иллюзии, будьте ничем. Если вы хотите истинно познать, исчезните в ничто. Только в этом ничто вы увидите пламя жизни.

Все иллюзии исчезают, все формы исчезают, вы исче­заете как система верований в науку, в Бога, в Дьявола. Вы открываетесь как неверующая ни во что, но являю­щаяся всем и одновременно ни чем-то кон­крет­ным, Истина, как одна безгранич­ная жизнь, жизнь, которая здесь вечно. Но для того, чтобы познать эту одну без­граничную жизнь, вы должны умереть, как ограни­ченное, то есть как ум, как тело, вы должны отбросить все живые формы.

Потому что придуманные человеком законы, по которым вы живете, следуя жизни, помечен­ной печатью смерти, служат мертвому, временному, приходящему. Именно они есть рухлядь, смесь, сво­лочь, сечь, лом, крушь, стечь, вздор, сплочь, то есть ущерб и плетки, сиречь, сплетни. Ничего этого на самом деле нет. Закон Бога, тот, что в вас как белое пламя жизни, Истина Есть Едина везде и всегда.

Поэтому Сия помогает разрушить тебя иллюзию, человек, следующего закону смерти, то есть побуждениям тленного в осуждении, в преступлении истинного Себя. Мастер низвергает с Престола Твоего тебя, проповедо­ва­ющего жизнь, которая есть смерть, даруя Жизнь Вечную. Ибо тот, кто не родится дважды, не войдет в Царство Небесное, не найдет Жизнью Себя.

Истина не борется со смертью, наоборот, Она желает смерти ве­ко­веч­ному глупцу, человеку, иллюзии, философ­ст­вую­щему уму, полностью разрушая ее, чтобы освободить ис­ти­н­ного вас из плена, из тени, из заточения ума. Но злой язык, бес глухой, Крымский, не слышит Ско­вороду, потому как продолжает:

”Бездуховное бытие – это «гроб жизни», указывает он, а истинное духовное бытие – это путь к бессмертию, ибо «дух жизни и вечность – одно и то же». Поэтому, путь от смерти к жизни – это задание философа сделать свою экзистенцию «духом из плоти». В этом отношении Сковорода строит как философский текст не только собственную жизнь, но и саму смерть, к которой он старательно готовится как к переходу в вечность. Ведь важно, чтобы смерть была не концом, а венцом”.

Безусловно, все это просто глупость, фантазии, полный бред. Крымский, даже доктор философии, в сути своей уже есть ни что иное, как Вечность. Ты уже есть бес­смертие, белое пламя жизни. К этому не нужно гото­виться. Приготовления можно сделать перед уходом тела, к переходу в Вечность готовиться не нужно, дос­таточно Себя Вечностью через смерть глупца себя человека осознать. Ибо даже самый совер­шенный, самый гениальный, самый развитый ум оста­ется слепым к Вечности, ибо живет ум во времени, в прош­лом и будущем.

«Beчнocть и вpeмя eдин cocтaв cyть, нo нe eдинo: oднo cвет, дpyгoe тьмa; oднo дoбpo, дpyгoe злo; oднo глaвa, дpyгoe xвocт».

Человек ума живет во времени, он отсутствует в Сейчас, он отсутствует в Вечности. Он живет жизнью, побуж­даемой страхом смерти и обычной жадностью. В сущ­ности, страх – это та же самая жадность, которая есть у вас относительно денег, имущества, партнерства. Страх и жадность идут бок о бок, мотивируя вашу жизнь. Не люб­лю жизнь, на которой лежит печать смерти, ибо та­кая жизнь и есть сама смерть.

«Пoтpeбнo блaгoвpeмeннo зягoтoвить ceбя вoopyжeнieм пpoтивy страха, нe yмcтвoвaнiями, – слышишь, про­фессор, – oне cyть нe дейcтвитeльны, нo миpным pacпoлo­жe­нieм вoли cвoeй к Вoле Твopцa. Taкoй дyшeвнoй миp пpiyгoтoвляeтcя издaли, тиxo втaйне cepдцa pacтeт и ycиливaeтcя чyвcтвieм зделaннaгo дoбpa, пo cпocoбнoc­тям и oтнoшeнiям бытiя нaшeгo, к кpyгy, зaнимaeмoмy нaми. Cie чyвcтвie ecть венeц жизни и двepь безсмертия. Bпpoчeм, пpexoдит oбpaз мipa ceгo, и якo coнie вocтaю­щaгo, yничтoжaeтcя.

Имел ли ты [профессор] кoгдa, пpиятныя или cтpaшныя cнoвид‡нiя? Чyвcтвoвaнiя cиx мeчтaтeльныx yдoвoльcт­вiй или cтpaxa нe пpoдoлжaлиcь ли тoлькo дo пpocнyтiя твoeгo? Co cнoм вce кончилось. Пpocнyтie yничтoжилo вcе paдocти и cтpaxи coннoй грезы. Taкo вcяк чeлoвек пo смерти. Жизнь вpeмeннaя ecть coн мыcлящeй cилы нaшeй. B пpoдoлжeнiи cнa ceгo paдocти и пeчaли, нaдeжды и cтpaxи кacaютcя в мeчтaнiи чyвcтвiя нaшeгo. Пpiйдeт чac, coн кoнчитcя, мыcлящaя cилa пpoбyдитcя, и вcе вpeмeн­ныя paдocти, yдoвoльcтвiя, пeчaли и cтpaxи вpeмeннocти ceй изчeзнyт. B инoй кpyг бытiя пocтyпит дyx нaш, и вce вpeмeннoe, якo coнie вocтaющaгo, yничтoжитcя».

Вся жизнь человеческая есть сон и грезы, ибо временна, а, стало быть, помечена печатью смерти. Посему все, что мыслит себе человек наяву и во сне – все тот же сон. Разница лишь в том, что сон, который вы видите во сне, с пробуждением вашего тела заканчивается, сон же наяву продолжается до момента ваше физической смерти. Проснувшись при жизни тела еще раз, точно так же, как вы просыпаетесь от ночного сна, вы как сознание получаете истинное пробуждение. «Boзcтaни, cпяй, и вocкpecни oт мepтвыx, и yбyждшecя видешa cлaвy Егo».

«Жeнa eгдa poдит, млaдeнeц вcтyпaeт в нoвый пopядoк вeщeй, нoвoe пoпpищe бытiя, нoвyю cвязь cyщecтв, вмеcтo тoй, в кaкoвoй нaxoдилcя oн в бытнocть cвoю вo чpeве мaтepнeм. И кaкoe тyт paзличie? Чpeвo мaтepи – вeликiй мip ceй! Пo вcтyплeнiи млaдeнцa из тoгo в ceй вce пpeдшeдшee, теcнoтa, мpaк, нeчиcтoты oтpешaютcя oт бытiя eгo и yничтожaютcя».

Но как можно младенцу объяснить то, чтo oн, родив­шись нa Свет Божий пpиятнейшим cветoм coлнцa нacлaждaтьcя бyдeт? Это кажется невозможным, как невозможно жить заключенным смертью времени сего.

Человек остается слепым и глухим к себе, потому как заключен временем, сохранением во времени своих иллюзий: убеждений, представлений, знаний, мировоз­зрений. Вместо того, чтобы освободиться, он накапли­вает это, ищет истину в словах, в прошлом, философст­вует, не желая познать Истиной Себя, Себя – не тленное тело и не иллюзорный ум, а Себя Свет Сознания. Только Свет открывается Себе Светом. Только тогда случается истинное пробуждение в Истине. Но это возможно, когда иллюзорный философст­вующий ум умирает. Смерть иллюзорного философствующего сознания, то есть профессора-тебя, и Есть Венец всему, есть Воскресение Тебя в Духе Святом Самим Духом Святым, синоним – Истиной, синоним – Богом, синоним – Христом, синоним – Светом Сознания. Смерть ил­люзии и есть Вечность Тебя, Меня, Нас. Но кто уЗнает это?

Свет видит тебя иллюзорного.

Крымский: “Решение метафизических заданий бытия, которые ставит Сковорода, не является простым делом. Это драматическая борьба, и философ не случайно использует термин «потоп змеиный», когда пишет о жизни. Как под­черкивает один из глубоких ис­следователей Г. Сковороды – В. Эрн, в душе этого человека были щели, через которые проникал адский ветер. И тогда, по собственному признанию Сковороды, его носило жизненным пространством, как осенние листья.

В жизненной программе философа спасением от этого адского ветра была защитная сила символов. Симво­лиза­­­ция жизни стала для Сковороды способом расша­тывать твердыни мате­риального существования ал­лего­­рией духа, способом вхождения в тайные глубины сущего”.

Именно этот обжигающий сердце ветер ведет нас к Богу. Но те, чьи души окаменели, чье сознание отупело в схваченности и обусловленности законом мирским настолько, что Жизнь для него стала тезисом, метафо­рой, аллегорическим символом, программой, тот зажи­во похоронил себя, тот мертв. Ибо мертвые философ­ствующие умы не имеют даже щелей прозре­ния. Истина минует их, будучи подмененной кодом, информацией, знанием.

Говорит ныне живой Сковорода:

- Узнaй жe ceбe! Иcпытaй ceбe кpепкo. Пpaвo!

Kaкo бo мoжнo влюбитиcя в нeведoмоe?

He горит cенo, нe кacaяcь oгня. He любит cepдцe, нe видя красоты. Bиднo, чтo любoв ecть Coфiинa дщepь. Где мyдpocть yзpелa, тaм любoв сгорела. Boиcтинy блaжeннa ecть caмoлюбнocть, aщe ecть cвятa; eй cвятa, aще иcтиннaя; eй, глaгoлю, иcтиннaя, aщe oбрела и yзpелa eдинy oнyю кpacoтy и иcтинy: «Пocpeде вac cтoит, eгo жe нe весте».

Крымский: “Навряд ли можно согласиться с теми исследова­телями, которые считают, что Сковорода злоупотребляет тайными аллегориями и символами. Так кажется только на взгляд современного человека. А для украинского философа эти символы были путем раскрытия тайны бытия. И поэтому он старался всеми способами абстрагироваться от материального мира и предметности текстов и доходил для этого до голово­кружительных выдумок (идей)”.

Только идиот может искать способ абстрагироваться от матери­ального мира, то есть от реальности. Однако для иллюзии это естественно, поскольку она и есть полная и абсолютная фикция, то есть абстракция. А что до текстов Сковороды, так нет слов, более свидетельствую­щих Истину, то есть Реальность, чем слова его, ибо от Истины они.

Если кого и можно считать головы кружащим выдумщиком, так это философствующего Крымского, так и не способного уразуметь, что он своими рассуждениями ставит все с ног на голову, упиваясь собственными фантазиями, ибо не ведает, что творит. Посему свидетельствую:

«Царствiе божiе внутрь нас. Щастiе в сердце, сердце в любви, любовь же в Законе Вечнаго. Сiе есть непрестаю­щее ведро и незаходящее солнце, тму сердечный бездны просвещающее».

Но нет пророка в своем Отечестве, поэтому множащаяся иллюзия теперь уж с именем Ю. М. Лощиц продол­жает:

“Социальные и педагогические взгляды Сковороды основаны на учении о «сродности», «сродном труде». «Сродность» каждого человека к определенному виду деятельности, физической или духовной, выявляется через самопознание; человек, распознав­ший свою «сродность», становится воистину счастлив. Согласно Сковороде, только через духовное устроение отдельной личности можно придти к идеалу совершенного человеческого общества. Т. к. не всякий человек способен к творческому усилию самопоз­нания, возникает проблема социальной педагогики. Идеаль­ный педагог у Сковороды напоминает сократовскую «родовспо­могательницу»: задача наставника – не внушение, не интеллек­туальный диктат, а неназой­ливая, деликатная помощь ученику, занятому поиском истинного призвания, «сродности»”.

Обретение себя истинного – вот про­явление истинной сродности. Вы сродны Богу, то есть божьему замыслу в себе. Сковорода называет сродность “тайным божьим законом”, мета­физи­ческой сущностью человека. Чтобы познать сродность свою, нужно узнать свою природу, нужно всмотреться, вслушаться в себя экзистенциально, определившись сооб­разно истинным влечениям духа, а не ума в эмпири­ческом познании целей или желаний. “Человек в мире предопределен к должности”, – говорит Сково­рода. “Должности” следующей тайному закону срод­нос­ти, своей неви­ди­мой сути.

Вы обречены на самопознание. Но только найдя свою подлинную суть в смерти своей, есть шанс рас­цвести вечной энтелехией, то есть осуществлением бо­жественной мысли о себе. “Если хотим измерить небо, землю и море, должны ...измерить самих себя собственною нашей мерой”, божественной мерой. В своей обычной, “обитательной жизни”, вы “целого человека лишены”. Эта целостность и есть божественная мера ваша, ибо в каждом существе есть Царство Божие.

“Склонности, удовольствие, природа, сила Божия – все это Бог. Но есть склонности и природы злые, и они суть явления гнева божьего. Человек есть орудие, свободно и вольно подчиняющее себя действию или любви божьей, то есть жизни, или гнева божьего, то есть суда, добра или зла, света или тьмы”.

Свободный выбор  – это свобода в вас. Выбирая зло осоз­­нан­но, вы осознаете добро, и наоборот. Поэтому, следуя своей сродности в осоз­нан­ности себя, вы выбираете саму свободу, Самого Бога Себя.

Истинная сродность – в сродности человека с истинной при­ро­дой своей, с Богом в себе. Сам Бог есть сродность, поэтому Сковорода говорит: «Если математик, медик или архитектор щастлив, конечно, щастiе тое зависит от природы, родившiя его к тому. А без ея он бедная и смешная твар. С Богом святым низкою возводится, а без Его низводится и высокое. Щастiе наше нутр нас... пускай никто не ожидает щастiя ни от высоких наук, ни от почетных должностей, ни от изобилия… Нет его нигде. Оно зависит от сердца, сердце от мира, мир от звания, звание от Бога. Тут конец: не ходи далее. Сей есть источник всякiя утехи, и царствiю его не будет конца».

Именно этот источник есть в каждом из нас, именно он является побуждающим и наделяющим всякого человека способностью к творческому усилию самопо­знания. Все же связанное с пробле­мами социальной педагогики должно быть направлено на обращение и привлечение человека к познанию себя, а не в интере­сах реализации социальных программ общества.

Решая проблемы социальной педагогики, общество лишь прис­посаб­ливает, научает, подчиняет вас законам самого общества. Человек в обществе живет ради общества. Должно быть наоборот. Общество, как временная, вынужденная мера организации бессоз­натель­ности человека, человека ума, должно исчезнуть в его жизни с пробуждением в нем усилий самопозна­ния, с пробуж­дением в нем осознанности. Общество должно исчезнуть не для всех, но для тех, в ком осоз­нан­ность пробудилась. Осознанность сродности себя с Богом реализуется в подчинении себя Закону Бога, но не закону человека.

Педагог в обществе не может быть свободен, поскольку он всегда есть продукт общественного сознания, его раб. Он всегда находится во власти закона, принятого людьми. Поэтому педагог, даже если он и идеальный, обязан подчиняться закону, принятого обществом, лю­дьми, иначе не будут решены проблемы социальной педагогики.

Лишь будучи свободным от рабства закона людского, то есть от рабства ума, человек открывается миру и себе во всей своей восприимчивости, доверии и любви. Соединившись с природой своей сродностью с ней Волей Божественного Сознания, такой человек с чистым сердцем принимает все вверенное ему Жизнью и Самим Существованием. В нем нет отрицания и отчуждения, он не судит, для него нет того, что могло бы им быть отвергнуто, даже его собственная смерть.

Подчинившийся всем своим сердцем Закону Бога, он готовит себя к смерти, открывая в себе ее врата верой и незабвенной любовью Единого Бога. Как мотылек он летит на Огонь, сгорая дотла в Пламени Божественной Любви, обретаясь в мудрости. Он открывает Бога в себе Теперь. Не верой, но собственным переживанием смерти ее (веры), смерти своей отделенности от Бога через распятие всех грехов своих на метафорическом кресте Истины. Крест становится символом распятия мира для него и его для мира. Ибо лишь за распятием следует Воскрешение. Мир ловил, но не поймал. Некому и некого ловить, теперь все едино есть.

Сковорода говорит:

«Труд при врожденной склонности есть удовольствiе. Пес бережет стадо день и ночь по врожденной любви и терзает волка по врож­ден­ной склонности, несмотря на то, что и сам подвергается опасности быть растерзан от хищников. Ни конь, ни свинья не зделают сего, понеже не имеют природы к тому. Склонность, охота, удоволь­ствiе, природа, сила божiя, Бог есть то же. Есть склонности, есть при­роды злыя и сiи суть явленiе гнева божiя. Человек есть орудiе, свободно и вольно подчиняю­щее себя действiю или любви божiей, то есть живота или гнева божiя, то есть суда, добра или зла, света или тьмы. Сiе напечатленно ощутительно на кругообращенiи дня и ночи, лета и зимы, жизни и смерти, вечности и времени. Бог есть Бог живота или любви и Бог суда или гнева. Все твари суть грубые служебные органы свойств сих верховнаго существа: один человек есть благороднейшее орудiе его, имеющее преимущество свободы и полную волю избранiя, а потому и цену, и отчет за употребленiе права сего в себе держащее. Отсюда естественно происходит понятiе о правосудiи, мило­сердiй и благости во Творце. А когда во Творце, то и в тварях, найпаче же приближенных к нему даром разума. Отсюда власти, правительства, державы, семейства, общества, состоянiя, отсюда родители, цари, начальки, воины, судiи, господiе, рабы; но един Бог во всех и вся в Нем».

Именно человек, говорит Сковорода, свободно и воль­но подчи­няет себя как действию собственного творе­ния, то есть собствен­ной мысли, как гнева Божия или суда за преступление природы своей, так и любви Божией, Единой Мысли Бога, то есть «живота», жиз­ни.

Разве может преступивший, не искупивший грех свой, разве может иллюзия жить по Закону Бога? Нет! Разве может иллюзор­ное сознание, сознание человека, сформиро­ванное обществом, интересами преступив­ших природу свою реализовать себя в срод­­но­сти с ней? Нет!

Человек, будучи благороднейшим орудием Его, имеющим преимущество свободы и пол­ную волю избрания, всегда будет ограничен в любом обществе его законами и социальным устрой­ством. Либо свобода в Законе Бога, либо общество в законе людском.

Все мирское есть проявление чудес невидимым Духом вещест­вен­но в формах своих. Дух является здесь и тайное становится явным, скрытое видимым. Дух божественного созна­ния сви­детель­ствует в явлении своем о Себе – Едином Источнике существования всего тварного мира, как о Самом Себе во всем много­образии его жизни, в любви и гневе, добре и зле.

 

 

Философ Эрн о мистике Сковороде

 

В. Ф. Эрн представляет Сковороду, через которого говорит сама Истина, в контексте русской философской мысли, то есть в контексте, в сущности, иллюзорного знания. То есть иллюзия пытается определить Истину, вво­дя термины «сокровенное Слово» и «скры­тый в себе».

«Русская философская мысль, проникнутая логизмом (логизм – это не­кая фило­соф­ская концепция, которую Эрн определяет не как субъек­тивно-человеческий, а объективно-божест­венный прин­цип, имманентно скрытый в каждой вещи, как сок­­ровенное слово, и в то же время извечно скры­тый в се­бе), – говорит Эрн, – всегда сознавала существенную свою свободу и никогда не нуждалась в том, чтобы ее кто-нибудь «освобождал». Уже первый русский философ Сковорода прекрасно понимал существенную мета­физическую свободу мысли и в духе восточного учения о Логосе, основывающего эту свободу, говорил: «Всякая мысль подло, как змия, по земле ползет; но есть в ней око голубицы, взирающее выше вод потопных на прекрасную ипостась истины», т. е., другими словами, – говорит Эрн, – внутреннее око мысли сквозь приз­рач­ную феноменальность жизни свободно умеет прозреть «прекрасную ипостась» истинно Сущего. Только тот, кто освобождается от рационалистического миража и ощущает в себе in actu «око голубицы», т. е. «логизм», – только тот может с философским правом без пустого бренчания словами говорить о существен­ной свободе мысли. Вне понятия о Логосе свобода мысли немыслима. Всякие разговоры о свободе мысли в пределах рационалистического мировоззрения – есть только игра словами».

Отчасти это звучит верно, но лишь отчасти, потому что Эрн эти слова произносит не от имени Истины, он произносит их от имени философствую­щего ума. Это просто его догадка, догадка вслед за сказанным Сковородой.

Находясь в уме, человек, философствующий ум не может говорить об Истине. Истина иллюзии не доступна. Поэтому все, что бы ни говорил ученый, священник или философ – в конечном итоге, всегда, будет лишь догадкой или попугайством за теми, кто познал себя Истиной. И подтверждением этому служат следующие слова Эрна:

«Субстанция мысли неизменна. Мысль остается мыслью незави­симо от того, выковывается ли она на «медленном огне теоре­ти­ческого размышления» или же, облитая кровью, страдаль­чески извлекается из самых душевных недр».

Эрн думает о том, что субстанция мысли неиз­мен­на. Он просто философствует, рассуж­дает, но не осознает, что не мысль важна, а тот, от кого она, тот, кто помыслил. Мысль от человека – мысль от глупца, то есть глупость от Истины мысль, от Мудреца – мудрость. Истинной неизменной Субстанцией всего есть стоящее за всем рождаемым, в том числе за тем, от кого мысль.

Поэтому, истолковывая высказывание Сковороды, Эрн заблуждается, потому что находится во власти мысли, высказанной человеком, от ума, из предположений и догадок, то есть не истины, независимо оттого, каким философским принципам эта мысль не служила. Фило­соф всегда находится во власти мысли, он не свободен от мысли.

«Внутреннее око мысли» не есть сама мысль, потому что оно не принадлежит мысли. Оно за, точнее, прежде мысли. Это то, что есть, было и будет до нее всегда, до того, как появилась мысль, до того, как появился человек, до того, как появился философствующий ум Эрн.

Мысль философа подме­няет «внутреннее око», затеняет его, делая его из-за мысли незрячим. Мысль должна исчезнуть, тогда случится видение внутренним оком, оком Ноевой голубицы, которая «не обретши нигде покоя, возвратилась к сердцу своему», то есть исчезла в сердце, умерла в любви к Мудрости, Мудрость обретши.

Эрн наивно думает, что человеческое сознание, ум способ­ен через раскрытие личности и восхождение по лестни­це хрис­тиан­ского подвига воплотить в себя целое – Разум, то есть Логос. Он говорит: «Истина онто­логич­на». Да! «Поз­на­ние истины мыслимо только как осознание своего бытия в Истине». Да! Хотя это высказывание относится к его уму, к его логике.

Далее следуют разобла­чающие его заблуждения: «Всякое усвоение истины не теоретично, а практично, не интеллек­туалистично, а волюнтаристично. Степень познания соответствует степени напряженности воли, усвояю­щей Истину».

Все это, безусловно, рассуждения и домыслы не познавшего Истину, не познав­шего себя как Истину, потому что Истину усвоить нельзя, ибо вы уже есть Истина. Нужно не усваивать истину, а как раз наоборот, – отбросить все, что вы уже усвоили и накопили, как «истину», как знания, в кото­рые вы просто верите. Ум верующий. Нужно отбросит верующего в Истину человека.

Да, здесь теорети­зировани­ем, интеллектом не отделаешься, нужна практика, опыт смерти ума, смерти вас как личности, ибо вы – никто. Истина вас – в смерти вас. Вы в себе есть единствнной препятствие для Истины в вас.

Но Эрн продолжает теоретизировать, призывая себе в помощники Сковороду. Он цепляется за исторические факты его человеческой жизни, которая представляет для Эрна исключительный интерес в понимании его философии. То есть в понимании не себя сознанием Сковороды, а его слов, которые остались после Сково­­роды, за которыми Эрн видит лишь отражение его мировоз­зрения.

Что философствующий ум может вытащить из слов? Только то, что он уже знает, только то, что благодаря его логике и ассоциациям, совпадает с его собственным мировоззрением и убежде­­ниями. Остальное ум либо «опровергает», либо отбрасы­вает, либо ворует, делая это своим.

«Если жизнью своей Сковорода, – пишет Эрн, – дает наглядное и превосходное истолкование своей фило­со­фии, то философия Сковороды – цельная, ориги­наль­­ная, глубокая – умозрительно истолковывает его жизнь».

Но Сковорода не философ, он сама Философия, то есть то, что «истолковывает». Философ же есть истолкова­ние, то есть слово, мысль, иллюзия, пото­му что философ смотрит и видит от имени мысли, он не свободен от мысли.

Эрн видит Сковороду собственным субъек­тив­ным мнением, он не смотрит независимо от него, поэтому видит то, что может увидеть, а не то, что есть Сковорода, в сущности. Для этого нужно быть Сковородой. Он же цепляется за все, что могло бы характеризовать Сковороду:

«Символизм Сковороды логически вытекает из его антро­пологизма (греч. anthropos – человек и logos – учение, слово – философские концепции, утверждающие взгляд на человека как на высшее и совершеннейшее произведение природы, познание которого дает ключ к ее тайнам). Антро­по­логизм есть истинный корень символизма. Человек есть центр и малое «все» мира. Все разгадки и загадки в человеке. Отсюда вытекает задача внутрен­него, мета­физи­ческого изучения человека».

Философа не интересует Истина, его интересует взгляд на нее. С точки зрения ума метафизичность человека, его выс­шее начало, недоступное для органов чувств, может бы­ть исследуемо лишь умозрительно, то есть через симво­лы, за которыми, якобы, и скрывается метафизи­ка че­ло­ве­ка.

Истинная же метафизика доступна лишь через медитацию, через изменение сознания, то есть себя, че­рез наблюдение, как метод и как переживание самого себя в осознанности, всего, что ты есть вы, как человек. В пережи­вании, в про­живании, в изживании, в смерти, в исчезновении себя человека, как ум и как тело.

Лишь в результате исчезновения человеческого, тлен­ного откры­вается истинная Реальность – мета­физи­ческое, вечное, запре­дель­ное, непостижимое Соз­на­ние, свидетельствующее осознание, что находиться как за пределами бытия, так и небытия.

 

 

Филолог В. Кравец о себе тьме, не о Сковороде

 

Формы и имена – это всего лишь символы, свойства ума. В отличие от реальности в них нет истины. Символ лишь вспомогательное средство, используемое умом для обозна­чения видимого, поскольку сознание человека не спо­собно напрямую свидетельствовать реальность.

Сим­вол служит посредником, благодаря которому ум осознает мир. Он служит и материалом, позволяющим создавать образы и представления, рисовать картины мира, которых в реальности нет, которые существуют лишь виртуально, на поверхности ума.

Поэтому любая символика условна, а, стало быть, она не имеет абсолютно никакого значения с точки зрения познания реаль­ности. Истинное познание – это всегда опыт переживания себя в Истине. Иначе вы получите голые знания: символы, за которыми и гоняют­ся гуманитарии, пытаясь вытащить из них истину.

Но это невозможно, потому что любой анализ и синтез, бу­дучи свойствами ума, всегда оставляют вас в пределах ума, то есть в представлениях, не в реальном существовании. По­тому что вы должны следовать полученным выводам и суждениям, иначе их незачем было бы делать. Иллю­зия порождает иллюзию. Развиваю­щийся симво­лизм ее лишь преумножает.

«Темнота» сковородинских писаний, – пишет киевский филолог Виктор Кравец, – призвана оградить текст от тривиальных восприятий и обеспечить ему статус криптограммы, притягиваю­щей и наставляющей лишь посвященных читателей, в том числе и тех, к кому они напрямую и непосредственно ПОСЛАНЫ».

И далее: «Дело в том, что Сковорода – мистик, обращен­ный «внутренним оком» к сокральному, и мир дольний для Сковороды – тень мира горнего, свод или реестр символи­ческих фигур, чья синтагматика подчинена скрытой логике».

Хочется задать ему вопрос: А что для тебя, Виктор, есть тень? Кто ты? Ум, препарирующий сковородинские криптограммы и реестры символических фигур, или ты Истина есть?

Поскольку Кравец продолжает: «Важно от­ме­тить, что духовный богочтец, как величает мысли­теля Ковалинский, весьма рано стал предметом тща­тель­ных и не вполне тщательных экспертиз, объек­том препарирования и анатомирования. Само же учение Сковороды как простое руководство к действию и вадемекум по путям и перепутьям жизненным не стало достоянием какого-либо рода кланов, групп, сообществ, не произошло, как выражался Гастон Башляр, рутиниза­ции харизмы, а вместе с тем и обобществления сково­родин­ской мудрости».

Сковорода, Виктор, не может быть достоянием кланов, групп или сообществ, наоборот, все есть Его достояние, ибо он есть истинное достояние тебя, тебя ума и тебя не-ума, тебя бессозна­тельности и тебя осознанности в самопостижении своей иллюзор­но­сти и Истины Себя. Кто ты?

Если уж кому и следует сле­довать этому достоянию, так это тебе, Виктор, открывающему в себе тайну «сковородинской муд­ро­сти», ибо Мудрость Одна, она ничья. Поэтому либо ты – Мудро­сть, то есть Свет Сознания, либо ты – философ­ствую­щая иллюзия, логика, ум, условно называющая себя мудростью.

Ты говоришь: «Займусь теперь самым основанием украинского и российского любомудрия и поэзии, «камнем утверждения» украинской и российской духовности – СКОВОРОДОЙ».

Виктор, сознание Сковороды – это Свет, сознание ло­ги­ка – это тьма. Ум – это тьма. Как тьма может заняться светом? Отвечаю – исчезнуть в нем, то есть исчезнуть в Свете!

Но логик не исчезает, он рассуждает о том, кто эту тень порождает?

Не следует рассуждать, тем более искать суть в симво­лах. Символ – это вспомогательное средство, инстру­мент, чтобы передать то, что ты видишь. Что видит те­нь? Тень не видит даже саму себя. Как незрячему объяс­нить, что есть свет? Никак.

Ему нужно прозреть, изба­вить­ся от слепоты. Не следует фантази­ровать и пред­став­лять, это может сослужить плохую службу. Слепец может удовлетвориться собственными пред­став­ле­ниями о реальности, потерять шанс к прозрению. Ско­во­рода несет вам свет, указывая на свет в вас. Не в сим­во­лах он. Не смотри на палец, указывающий на луну, смотри на луну.

Комментируя эти строчки из песни десятой:

 

«А мне одна только в свете дума

Как бы умерети мне не без ума».

 

Кравец пишет далее: «Как бы умерети мне не без ума», – значит, что нынче-то глуп и не сведущ, а вникнуть в себя, это сакрамен­тальное вникни в себя самое – значит, что только умерши и будешь премудр».

Нет мудрости в том, что говорит Кравец, ибо несведущ и поныне ум филолога. Поскольку истинное Знание не в образовании, не в информировании. Ваше истинное знание – вне ума, вне порож­денных им объектов, вне того, что вы думаете о жизни. Потому что вы – сама жизнь, вы ее истинная реальность и процветание.

Вы не из знаний о жизни, вы здесь не из прошлого, вы здесь из настоящего, вы из «здесь и сейчас». Знания – это портрет прош­лого, они не реальны, они придуманы. Знания – это ваша иллюзия, ваше представление, ваши мечты. Истинное Знание – это Сама Истина.

Да, кое-что из того, что вы знаете, как-то совпадает с реаль­ностью, с реальными объектами и процессами жизни, особенно с тем, что имеет цикл, что циклично, повторяемо и в то же время достаточно инерционно, чтобы это заметить, где есть инерция, то есть временная задержка, в пределах которой форма сохраняет свои свойства. Это присуще миру материи. В нем прошлое остается на какое-то время актуальным, и ум цепляется за это, чувства за это цепляются.

Из этого цепляния возникают знания. Это связывает вас со знанием без необходимости быть связанным с реальностью, с сей­час. Это убеждает вас в правоте ваших знаний и ваших представлений о мире. Вы не хотите тратить энергию на жизнь теперь, она оказывается очень похо­жей на то, что было вчера.

Вы ориентируетесь в ее пото­ках, не растрачивая себя, не прожи­вая себя сейчас вживую. Вы ориентируетесь на мертвые знания. А это значит, что вы не меняетесь сами, довольствуясь лишь тем, что имеете в качестве знания, подменяющего ваше созна­ние. Вы живете во тьме своих знаний, как тьма, тень.

Но свет есть, и этот свет – осознание: скрытая вами в вас способность отве­чать в настоящий момент из всей своей целост­ности, из всего вашего существа.

Ваше помраченное сознание может быть просветлено, и его дальнейшее просветление не является чем-то объективным, потому что просветление – это глубоко интимная, индивидуаль­ная вещь. Оно может случиться, но с каждым из вас в отдельности через смерть человека в вас. То есть, через вашу смерть.

Коллективного просветления не бывает. Коллективно случается ум: программирование, образо­ва­ние, воспи­тание, символизм. Здесь и сейчас, вне коллектива, каждый из вас есть как осознание. Каждый из вас свидетельствует себя как осознание, но не осознает это. Пока вы не ощутите, что «вы есть» потому, что вы есть не ум, но осознание, вы не прекратите дрейфовать, вы не осознаете того, что вы укоренены, вы не осознаете своих корней, вы не осознаете связи с Существованием, с Богом. Вы Себя-Бога не осознаете, потому что вы покинули свой Дом, вы потеряли Рай, свой истинный центр.

А когда вы покидаете свой центр, вы вынужден создавать себе новый, потому что у вас должна быть опора. Поэтому такой центр создается и называется он человек, ум, который содержит в себе, в свою очередь, эмоциональный и интеллектуальный центры. Эмоциональный распо­ло­жен в сердце, интеллектуаль­ный – в голове. Именно в сердце расположен центр эмо­ций.

Развиваясь, чело­век дол­жен научиться любить и быть любимым. Ему надо создать центр любви. Безусловно, этот центр не нас­тоя­щий, побоч­ный, но он необходим для осуществления ваших эмо­цио­нальных потребностей.

Поэтому, если ребенок развивается в обстановке, где ему отказывали в любви, где было мало тепла и пони­мания, – скорее всего он сам в своей жизни не сможет никого полюбить из-за отсутствия в нем полноценного центра любви.

Родители и общество должны помнить о важности создания этого центра. Многие, многие люди живут без любви. Они продолжают говорить о любви, они продолжают верить в то, что они любят, но эта их любовь не более, чем их фантазии, порожденные их подавленными инстинктами.

Мир изменяется, и человечество все дальше и дальше уходит от любви, оно живет без любви. Чем более цивилизованным стано­вится общество, тем больше усилий оно затрачивает для создания интеллектуального центра.

Этот центр представляет собой рассудок, интеллект, ваш ум, который находится в голове. Он создается образованием, логикой и многими упражнения­ми, позволяющими развивать гибкость и остроту мыш­ления ума. Этот центр также является искусствен­ным, сделанным. Он также является побочным продуктом вашей жизнедеятельности. Но у вас есть не сделанный, реальный центр. Это ваш жизненный центр, который находится в животе. На Востоке он называется харой.

Современный мир так устроен, что человек живет в интеллекте. Эмоциональный центр не так развит, он почти отсутствует – даже если он присутствует, он не действует; даже если он дейст­вует иногда, он действует нерегулярно.

Но ум стал жизненной основой, основ­ной силой, потому что вся ваша жизнь стала зависеть от ума, все ваша утилитарная жизнь зависит от ума, от раз­мышлений, логики, суждений и ваших мнений. Поэтому все, рано или поздно, начи­нают ориенти­роваться на ум, все живут в уме.

Безусловно, все центры нужно развивать. Нужно развить сердце, рассудочность, но не за счет друг друга, потому что если рассудок развивается за счет сердца, вы потеряете связь со своим истинным центром, вы станете дрейфовать в без­гра­ничном океане жизни, подвергаясь его ненастью, его ветрам и ураганам, не находя себе пристанища и покоя. Ваша жизнь превратится в ад.

Нижний центр – это ваше истинное бытие; сердечный центр – это ваши чувства, это ваши отношения любви, доверия и преданности; верхний центр, ваша голова – это ваши знания, это ваш ум, это ваши информа­ционные и интеллектуальные способности, это способ вашего самовыражения.

Знание расположено дальше от бытия, чувство – ближе. Если вы потеряете центр чувства, трудно будет создать мост между рассуд­ком и бытием, практически – невозможно.

Ваши знания о мире – это ваши образы и представ­ления, суж­де­ния, мнения, убеждения, это определен­ным образом сформированная система верований.

Все это похожее на отражение вас в кривом зеркале. Внутри зеркала ничего нет, изображение – это просто игра света, преломление световых лучей. Объект есть, а его отражения нет. Лучи определенным образом отра­жаются от объекта и, прелом­ляясь, создают фото­изобра­жение, которое вы и принимаете за объект.

С точки зрения физики, лучи есть, но объекта в этом отра­жении нет. Как ноги, например, есть, а ходьбы нет. Ноги идут – есть ходьба, сидят – нет ходьбы. Что такое ходьба? Но в вашем уме и ноги и ходьба сущест­вуют, как объекты. То есть в вашем сознании и ходьба, и ноги – объекты.

С точки зрения ума, они есть в одинаковой степени реальности. В реальном мире есть только ноги, ходьбы нет, потому что ходьба – это просто перемещение ног, просто определение вашего ума. Ум видит то, что он хочет видеть, чему научен, а не то, что есть.

Поэтому мир для человека полностью перепу­тан. Его ориентация на ум привела к подмене его реального мира миром виртуаль­ным. И первое, что нужно сделать, – это избавиться от этой путаницы. Прекратить считать несуществующее существующим.

Да, умный человек имеет приоритеты, к нему относятся с большим уважением и почтением. Но именно умный человек – это шизофреничный человек. И причина этого – его оторванность от своих корней, от своего истинного центра, от своей истинной природы.

Если человек не знает своей истинной природы, если он не укоренен в ней постоянно, он становится марионеткой, он становится шизофреником. Вот почему современ­ный человек глубоко озабочен. Он глубоко озабочен из-за своей бездом­ности, опустошенности, он потерял свой Град.

Как вернуться в свой подлинный центр снова? Как обна­­ружить его? Путь возвращения вас домой, в вашу истинную укоре­ненность лежит через ваш экзистенциальный опыт. Для чего сначала вам придется отбросить ум, чтобы упасть в любовь, в сер­д­це. И... сгорев в любви, открыть себя Истиной, Муд­рос­тью. Мудрость узрит, когда любовь сгорит, говорит вам живой Сковорода.

Пожалуй, самым распространенным случаем, когда вы касаетесь своего центра, является половой акт, секс. Когда вы входите в сексуальный контакт, энергия стре­мится вниз, она начинает из головы течь вниз к сердцу и дальше – к пупку. И если ваша любовь не договорная, если ваш секс не механический, не интел­лектуальный, начинает включаться ваше сердце. А сексу­аль­ный кон­такт позволяет вам почувствовать нижние энерге­ти­ческие центры, – вы возвращаетесь к жизни. Опуска­ясь по направлению к сексуальному центру, вы прохо­дите через хару, вы касаетесь ее.

Секс для современного человека не чистый, он обус­лов­лен, потому что стал частью его умственной деятель­нос­ти. Даже секс для современного человека – это раз­мыш­ление, его секс ушел в голову, хотя по сути своей секс – это пережива­ние, о нем нельзя думать; если вы будете думать о сексе, вы пропустите сам секс, вы оста­нетесь роботами, исполняющими лишь половые функции.

Рассудок в сексе не нужен. И чем больше современный человек ощущает невозмож­ность погружения в секс, тем больше он думает о нем. Это становится по­рочным кругом. Чем больше человек думает о сексе, тем более секс становится рассу­дочным, тем более секс стано­вится поверхностным, тем более секс ста­новится скучным. По­чему? Потому что на самом деле ваше сознание не возвращается обрат­но к вашему истин­ному, природному центру.

Чтобы вернуться в свой центр, вам нужна неожидан­ность, нужна непредсказуемость, нужна опасность. Когда в жизни присутствует опасность и неожидан­ность, риск и непредсказу­емость, когда нет времени для размышлений, человек сначала действует, а затем думает.

В обычной жизни, когда нет опасности, вы сначала думаете, а за­тем действуете. Но именно действие отбрасывает вас к вашему первоначально­му центру – харе. Вот в чем опасность привле­кательна, вот в чем ее очарование. Опасность ведет вас вглубь, когда есть опасность, вам не нужен ваш ум, в опасности ваш ум становится не-умом.

Ум исчезает, размышляющий исчезает, появляетесь Вы, появляется сознание, появляется осознание. Поймите разницу. Осознан­ность и размышление – принципиально разные состоя­ния вашего, то есть одного и того же существования. Когда вы – само осознание, вы в вашем первоначаль­ном центре, когда вы размышляете, осознаете – вы размышляющий, осознающий, вы субъект, вы в уме.

 

Безусловно, Истина Есть!

в том, что наука изучает.

Но если вас нет в Ней,

что изучающий под “Истиной” понимает?,

если изучающий целиком в представлениях об Истине пребывает,

то есть,

когда место Истины иллюзия занимает!?

Если ученый не коснется ИЗУЧАЮЩЕГО СЕБЯ,

ему не познать Истину никогда.

_

Каждый человек здесь – Вселенная,

которая как тело-ум зарождается и умирает,

но Сознание его нетленное!

ниоткуда не появляется и никуда не исчезает.

Сознание всегда за пределами научного ЗНАНИЯ

незатронутым пребывает,

Оно Сутью является САМОГО Существования,

ибо Истина, то есть истинно Знает!

 

Из «Сада божественных песень» Г. Сковороды:

Песнь 20-я:

Нареченная Сигор. В сем маленьком, но высоком градике пирует Лот со дщерьми: Во граде Бога нашего, в горе святей Его; уподоблю его мужу мудру, основав­шего храмиру свою на камене. Кто взыйдет на гору Господню?

«Кто взойдет на гору Господню, или кто станет на святом месте Его?» – спрашивает с Давидом Сковорода,  отвечая:

 

Кто сердцем чист и душею,

Не нужна тому броня,

Не нужен шлем на шею,

Не нужна ему война.

Непорочность – то его броня,

И невинность – алмазна стена,

Щит, меч и шлем ему сам Бог.

 

Здесь важно понять, что речь идет не о религиозной морали: праведных помыслах, духовном воспитании или набожности верующих, соблюдающих заповеди. Здесь говорится о чистоте ума, о его пустоте – внемыс­лии как чистой осознанности. Именно с пусто­той ума пропадает эго, амбиции и желания. Душа и сердце очищаются.

Вы узнаете себя в своей истинной непороч­ности и невинности, в девственном сознании, которое не схватывается теперь миром. Вы отсоеди­нены от него, потому что нет цепляющегося за мир ума, нет системы верований, нет концепций, которым вам нужно было бы следовать, вы истинно свободны. Вы – сви­детель­­ствующее сознание. Когда вы отсоединены от мира, тогда вы истинно в себе.

 

О мире! Мир безсоветный!

Надежда твоя в царях!

Мниш, что сей брег безнаветный!

Вихрь развеет сей прах.

Непорочность – се тебе Сигор,

И невинность вот небесный двор!

Там полещи и там почий!

 

Сей свят град бомб не боится,

Ни клеветничиих стрел,

И хитрых мин не страшится,

Всегда цел и не горел.

Непорочность есть то адамант,

И невинность есть святый то град.

Там полещи и там почий!

 

В сем граде и врагов люблят,

Добро воздай врагам,

Для других здравие гублят,

Не только добры другам.

Где же есть оный толь прекрасный град?

Сам ты град, з души вон выгнав яд,

Святому Духу Храм и Град.

 

О беспомощный мир, живущий в грехе мертвой жиз­нью, порабощающий живые души. Вся надежда твоя на власть и достаток, сохраняющий и оберегающий лишь тленную плоть до истечения срока ее смертной жизни, которой, так или иначе, предстоит умереть. Все смертное умирает, превращаясь в прах и рассеиваясь в вихре времени. Стоит ли жить мертвой жизнью? Нет!

Для того, кто станет жить праведной жизнью, – говорит Сковорода, – жизнью, диктуемой не законом людским, а Законом Бога, скрытым в каждой форме Его природ­ной невинностью и непорочной чистотой сознания, нерукотворный Храм его, как Тело Христово, станет вам истинным местом спасения, Сигором – градом Бога нашего в Горе святой Его. Туда лети, чтобы исчезнуть, умереть в Нем, воскреснув Им. Только так вы можете найти себя!

Закрытый, холодный, не восторгающийся Живым Словом ум, то есть человек, не может воспринять Сковороду свидетель­ствующим Истину. Ум восприни­мает слово идеальным объектом – мертвым, пустым – непроницаемым глубже информации, факта, сведения, то есть того, что оно, слово несет в себе.

Все слова придума­ны человеком для мира. Слово для человека не есть живое откровение Духа, живой Огонь Души, не есть творческая страсть, а есть лишь пустой звук, скорлупа, шелуха мысли, способная вызвать в нем лишь желае­мые им же ассоциации, а, стало быть, и переживания.

Но философствующие историки и логики не ищут Истину, которая есть до того, как появилось слово, они ищут ее в самом слове, где ее отродясь не было. Слово не есть Истина. Максимум, на что оно сгодится – это указать на Истину, потому что Истина никогда не может быть высказана. Палец указывающий на луну не есть сама луна.

 

Словом владеет обученный.

Истиной – чистое небо сознания.

Небо,

затянутое тучами,

похоже на ум, обусловленный словами.

 

В словах прошлое, память,

то есть категории и значения.

Высказывать Истину словами,

все равно, что остановить Жизнь,

Ее течение.

 

Использовать слова –

это все равно, что ботинок чесать,

когда чешется нога,

или сетью воду черпать.

Истину в слова не поймать.

 

Живое Слово Истины

может аппетит возбудить,

но голод словами не утолить.

 

Слово можно в жизнь превратить,

или,

словом жизнь умертвить.

Слово Мастера – словно живая вода,

философствующему уму его не умертвить никогда.

 

Для восприятия живого нужно живое, живое осознание сердцем, а не мертвое аналитическое суждение, в основе которого лежит сухое ассоциативное мышление, способное лишь вывести из известного известное.

Для восприятия живого нужен восторг, страсть, которая в одно мгновение отторгает мертвое от живого, ум от сердца, сухой рассудок от живого переживания реаль­ности. Поэтому Слово от Истины само по себе есть творение, со всей мощью дробящее закаменелые души пассивно воспринимающих мир философст­вую­щих пустомель, переливающих свои мысли из пустого в порожнее.

В осознанности мысль и действие соединяются, воспламеняются единым потоком сознания, направ­лен­ным волей сердца, вспыхнувшего огнем любви. Наполняясь желанием и единой волей к действию, сердце отделяется от ума, человек выходит за пределы его ограниченности, вступает в активное взаимо­действие с природой уже не отстраненно от нее, а будучи полностью поглощенным ею, переживающим с ней свое единство.

Он уже не человек, не просто субъект, для которого мир есть просто объект. Теперь нет ни субъекта, ни объекта. Это различие теряется в дружественном слитии с природой, в этом объятии с ее тайными силами. Он – часть природы, а она – часть его. Мир исчезает для тебя, а ты исчезаешь для мира. Случается метафизический, алхимический брак – двое становятся одним.

 

 

Вопрос: Мастер, что, значит, понимать и что, значит, быть счастливым?

 

Понимать – это значит перевоплощаться, быть поэ­том, не философом. Какой глубокий смысл в том, что бездушная научная философия, у которой нет души, а вместо нее только один психический поток мыслей – связок и ассоциаций, – как пыль выпадает на зеркало сознания.

Меняется лишь ее, пыли количество и «сос­тояние», но нет цельности картины жизни, есть отдельные прог­раммы ума, которые, поддерживая сами себя, управ­ляются жизнью помеченной печатью смерти, то есть тем, что неумолимо идет к своему логичес­кому концу – смерти.

Философ Г. Г. Шпет называет Сковороду моралистом. «Сковорода от начала и до конца – моралист», – говорит он.

Сковорода – ни моралист и ни не моралист, потому что учит воспринимать жизнь естественно, не быть моральным, не следовать ничему, только своей природе. Природе сознания. Он против морали в любом ее виде и принадлежности, будь она мирская или религиозная. Осознанность, понимание всегда против морали. Сковорода учит быть свободным, естествен­ным и счастливым, показывая, кто вы есть.

 

«Благодаренiе блаженному Богу о том, что нужное зделал нетрудным, а трудное ненужным.

Нет слаже для человека и нет нужнее, как щастiе; нет же ничего и легоче сего. Благодаренiе блаженному Богу.

Царствiе божiе внутрь нас. Щастiе в сердце, сердце в любви, любовь же в законе вечнаго.

Сiе есть непрестающее ведро и незаходящее солнце, тму сердечный бездны просвещающее».

 

Бездна сердечной тьмы и есть ум, то есть мораль, кото­рую несут различные системы верований: учения и философии. Все философы в действительности мора­лис­ты. Фило­софия против счастья, потому что она – про­дукт ума, мировоззренческое сознание, крити­чес­кое осмысление реальности, но не сама реальность.

Поэ­тому философ подчиняется не реальности, а искус­ственно выведенному им закону, правилу, что предложил человек. Но все, что выво­дит ум – выдумка, несуществующее, иллюзия. И чело­век это знает, поэтому он несчастен, он несчастен из-за ума.

Вы не можете стать счастливыми с несчастным, бес­созна­тельным, непонимающим умом, потому что он постоянно находится в ожидании. Счастье – это не то, что ждет вас. Все, что вас ждет – трудное.

Счастье – это просто отсутствие несчастья. По­сле того, как однажды вы прекратите создавать несчастье, вы станете счаст­ливыми. Счастье – это природа человека, поэтому нет ничего легче, чем счастье.

Вам нужно просто остановить дейст­вующий механизм, который создает в вас несчастье. Этот механизм – навязанная вам обществом привычка думать. Вместо того, чтобы быть счастливым, вы думаете как им стать. Вы верите во всякие доктрины построения счастья, хотя вам нужно просто отбросить все ваши системы верова­ний, мораль.

Вы хотите быть счастливыми, но желания оказывается недостаточно, потому что вы не видите феномен появления вашего несчастья, вы не видите того, как оно возникает, того, как вы становитесь несчастными ежемоментно. В чем эта техника, в чем заключается этот механизм? Ведь счастье – это естест­венное явление, оно уже есть, оно здесь.

Животные счастливы, деревья счастливы, птицы счастливы. Все сущест­вование счастливо, кроме человека. Человек умен настолько, что может творить в себе несчастье. Никто другой в природе, кроме человека не может научиться этому.

Быть счастливым – это просто, это невинно, не стоит об этом тужить и ждать, когда ваша жизнь наладиться. Но вы не можете себе этого позволить, потому что вы не верите, что без каких-либо усилий вы можете быть счастливы.

Поэтому вы творите свое несчастье, и когда вы несчастны, вы делаете великое дело по отношению к себе, вы де­лаете что-то действительно трудное, чтобы стать счастливым.

Чтобы быть несчастным, нужен вели­кий опыт, нужно быть очень умным и хитрым. Для этого нужно как следует потрудиться. Быть несчаст­ным очень трудно, и как людям это удается, удивительно!

Быть счастливым очень просто. Посмотрите в глаза животным. Посмотрите, как собака отдыхает, как она играет. Посмотрите на кошку, на то, как она свернулась кала­чиком и урчит. Посмотрите на птиц, на полевые цветы, они не трудятся и не заботятся о завтрашнем дне. Все кажутся счастливыми, ни у кого нет проблем. Кроме чело­века!

Поэтому первое, что следует понять: люди боятся счастья. Почему? Нужно помнить один такой тонкий момент: когда вы несчастны, вы есть, вот почему вы так цепляетесь за несчастье. В счастье вы исчезаете, вот почему вы так боитесь быть счастливыми. Ваше эго в счастье не может существовать.

Но эго неестественно, эго – это искусственно созданный вами механизм обладания, борьбы, осуществления власти. Эго на самом деле не существует, вы только верите в то, что оно есть. Когда вы несчастны, вся ваша искусст­вен­ность и вся искусственность несчастья становятся опорой для эго.

Эго может существовать только тогда, когда вы несчастны, иначе вам не за что бороться, не за что сражаться и нечего достигать. В счастье эго становится ненужным. Все идет тогда своим чере­дом, все в гармонии. Если же несчастье исчезает, все под­порки исчезают, и дворец эго начинает падать.

Поэтому Сковорода говорит вам: «Что же есть для тебя нужное? То, что самое легкое. А что же есть легкое? О друг мой, все трудное, и тяжелое, и горкое, и злое, и лживое есть».

Если вы увидите горькое, злое, лживое, чем вы теперь являетесь, если вы увидите себя как несчастье – оно сей­час для вас близкое и легкое – вы тут же с этим расста­нетесь. Вы тут же расстанетесь с эго.

В счастье ни у кого не остается эго. Разве вы никогда не наблюдали этого? Эти мгновения редкие, но они все равно бывают. Насколько полностью вы от­сутствуете, когда вы счаст­ливы? Когда, например, вы слушаете му­зы­ку или танцуете, вы счастливы. В этот миг вас нет, музыка есть, а вас нет, танец есть, а вас нет.

Иногда это происходит на природе: в горах, у моря вы на мгновение исчезаете. Эти мгновения ва­шего отсут­ст­вия – это мгновения счастья, блаженства, экстаза. Не следует думать, что вы счастливы тогда, когда вы есть. Когда вы есть ум, мировоз­зрение, этого быть не может. Никто не может одновре­менно быть и быть счастливым.

Если есть счастье, вас нет, и никогда не бывает того и другого одновременно. Несчастье и вы можете быть, собственно вы и есть несчастье, вы не мо­жете существовать отдельно. Вот почему люди продол­жают цепляться за несчастье. Люди действительно хотят жить в аду. Они хотят быть. Почему вы избегаете счастья? Потому что вместе со счастьем исчезаете вы.

Но именно это нужно сделать – исчезнуть, исчезнуть, как несчастье, то есть исчезнуть вам, как ищущему счастье. И тогда останется только счастье. Исчезни, исчезни, исчезни навечно и никогда не возвращайся обратно.

Мысль об исчезновении порождает в вас страх, великий страх. Но этот страх нужно отбросить, иначе вы будете жить, как в аду. И вы буде­те жить там по своему выбору. Вы будете жить в несчастье, и таково будет ваше решение.

 «Что есть нужное? – спрашивает Сковорода. – Нужное есть только одно: «Едино есть на потребу». Одно только для тебе нужное, одно же только и благое и легкое, а протчее все труд и болезнь. Что же есть оное едино? Бог!»

Сковорода не моралист, он учит вас быть естествен­ными, подлинными, живыми, счастливыми. Его не интересуют ваши иллюзии, его не интересует то, что вы думаете о реальности. Что бы вы о ней не думали – все это глу­пость. Он не старается преобразовать вас, но, в действи­тельности, преобразует вас через реальность, через естественность.

Разница между моралью и Истиной, между филосо­фией и Истиной такая же, как между магией и наукой. Магия тоже пытается преобразовывать вещи просто при помощи слов, без знания реальности.

Например, маг может сказать, чтобы дожди прекратились, но он не может на самом деле остановить их. Или он может сказать, чтобы они пошли, но он никогда не сможет начать дождь, он только может использовать слова. Наука изменяет через поз­нанное. Она сна­чала узнает, что является реальным, а потом транс­формирует.

Мораль, философия подобны магии. Они все время говорят о совершенном человеке, не зная, что такое человек – реальный человек. Совершенный человек остается для вас мечтой. Он используется только для осуждения реального человека, потому что человек никогда не достигает идеальности. Идеальный человек – это реальный человек.

Сковорода не маг, не философ и не моралист. Его слова от Истины, они глубоко научны, в них нет ни йоты философии, он не рассуждает, он знает, свидетель­ствует. Он учит, что сначала нужно узнать, что такое ре­аль­ность, не создавая какие-то оценки и какие-то идеалы прямо сейчас.

Шпет говорит: «Не наука и не философия как таковая владеют его [Сковороды] помыслами, а лишь искание для себя и указание другим пути, ведущего к счастью и блаженству. «Ни о коей же науке, – говорит Сковорода, – чаще отважнее не судят, как о той, какая делает блаженным человека, потому и думаю, что всякому сие нужно, так будто и всякому жить должно».

Этими словами, которые приводит здесь Шпет от имени Сковороды, Сковорода ответил ему, что не мертвым знанием жив человек, что носит в голове каж­дый философ, но живым, что в сердце твоем. Но фило­соф ничего не понял, поэтому продолжает:

«К науке как таковой Сковорода, будучи моралистом, иначе и не может относиться, как скептически. Она для него возносится лишь к «плотскому», она – «высокий есть гроб» (137); «физыческие сказки» он советует оставить «беззубым младенцам», ибо «все то бабие, и баснь, и пустошь, что не ведет к гавани» (119). «Мы «пожерли» множество систем с планетами, а планет с горами, морями и городами, и алчем; жажда и голод еще пуще палят сердце наше, ибо не догадываемся, что «математика, медицына, физика, механика, музыка со своими буйными сестрами» – лишь «служанки при госпоже и хвост при своей голове, без которой весь корпус не действителен» (225; с. 322, 353).

Сковорода снова отвечает ему, показывая, что истин­ный моралист от науки – это Шпет, ибо он глух и слеп к слову живому, потому что не может оторвать свой зад от мертвых научных догм, чтобы услышать, что говорит Сковорода. Научный ум в поисках истины, познавая реальный мир, составил сложнейшую картину образов и представлений о нем, но мир так и остался не познанным им. Ум никогда не познает его. К тому же, жажда и голод у ума не проходят, а распаляются еще пуще, потому что он не догадывается, что никакая наука, будучи лишь служанкой при Истине, не способ­на утолить жажду Ее познания.

 

«Брось, пожалуй, думать мне

Сколько жителей в луне!

Брось коперникански сферы!

Глянь в сердечныя пещеры!

В душе твоей глагол,

Вот будешь с ним весел!

………………………………

Нужнейшее тебе

Найдешь ты сам в себе».

 

Давая эти комментарии к Сковороде, я хочу обратить ваше внимание именно на это. Все другое, что вы встретите в его словах не существенно, все другое не имеет значения. Помните это, ибо нет пророка в своем отечестве, он становится им Сейчас, по прошествии двухсот с лишним лет с тех пор, как Его Дух засвиде­тель­ст­во­вал Себя именем Сковорода.